Моросил назойливый колючий дождь. По размокшей дороге передвигаться стало еще тяжелее. Надрывно ревели танковые двигатели.
С наступлением темноты бригада ворвалась в село Остапе. Противник бросил танки в контратаку. Танки против танков. Маневрируя между хатами, тридцатьчетверки вплотную столкнулись с фашистами. Завязалась ожесточенная схватка. Загорелись дома, скирды соломы. Слева ударили пантеры. Трудно было понять, где враг, а где свои.
Противник обрушил на подразделения бригады шквал артиллерийского огня. Фаустники, прячась в огородах, начали подбираться к танку гвардии старшего лейтенанта Любивца. Рфицер при свете ракет обнаружил гитлеровцев и пулеметной очередью уничтожил их.
Механик-водитель повел машину вперед и с ходу раздавил расчет тяжелого пулемета. Танк, маневрируя по огородам, первым вышел на южную окраину деревни. Из засады ударил фаустник. Языки пламени лизнули трансмиссионное отделение. Вот-вот вспыхнут баки с горючим. Любивец бросился сбивать пламя. Пулеметная очередь полоснула по броне машины. Офицер на миг спрятался за башню. Потом снова начал сбивать пламя. Фашисты окружили тридцатьчетверку, пытаясь взять в плен членов экипажа. Командир танка вынул из-за пазухи гранату и швырнул ее во врагов.
— Вперед, дави! — крикнул Любивец механику, вскакивая в танк.
Машина рванулась по огороду. В течение минуты с группой гитлеровцев было покончено.
К утру 22 марта вражеский гарнизон села был полностью уничтожен. Танки бригады начали вытягиваться в колонну. Еще дымились сожженные хаты, во дворах, огородах валялись трупы гитлеровцев. Раненые лошади беспомощно бились в упряжках. Под конвоем понуро брели около двадцати пленных немецких солдат.
Небо прояснилось, и вдруг на нем одна за другой появились черные точки. Приближаясь, они увеличивались в размере. По звуку нетрудно было определить: летят юнкерсы. Где-то сзади нас подали голос зенитки.
— Рассредоточить танки! — приказал я.
Тридцатьчетверки расползлись по огородам. Юнкерсы сделали заход со стороны солнца, готовясь пойти в пике. Но в это время из-за туч вынырнули наши ястребки. Они помешали немецким летчикам нанести удар по танкам. Бомбы падали беспорядочно.
Я открыл люк танка, высунулся наружу. Горели стога соломы, крытые камышом хаты. Едкий дым полз по земле.
Тороплюсь на южную окраину села, где находилась голова танковой колонны. Надо выяснить, какие потери понесла бригада. По пути встречается раненый боец. Он, прихрамывая на правую ногу, медленно идет в тыл, к санитарной машине. Кто-то ему наспех перебинтовал голову, но сквозь бинт густо проступает кровь.
Дотрагиваюсь до плеча лейтенанта Ясиновского. Он понял меня и приказал механику остановить танк. Я окликнул раненого. Он медленно повернул голову в нашу сторону, из-под бинта взглянул на меня.
— Товарищ комбриг, слушаю вас.
Боец подошел к машине и, придерживаясь левой рукой за скобу, пытается правую руку вскинуть к забинтованной голове. Узнаю рядового Беляева, автоматчика из роты Сидорова.
— Откуда вы появились? Вас ведь ранило в Романувке, и, если не ошибаюсь, доставили в медсанбат.
— Было такое. Только пустяковое ранение — пуля царапнула правую ногу. А сейчас осколком… Ну, ладно, подлечусь — и назад в бригаду. Свидимся еще, товарищ комбриг. И не позже, как через месяц-два. Не думайте, найду. По указателям. По надписям: Хозяйство Фомичева. — Слова автоматчика звучат убедительно, как клятва.
Он уходит, а я еще с минуту смотрю ему вслед.
Возле сожженной избы танк остановился. Во дворе — уцелевший домик из самана: то ли сарайчик, то ли летняя кухня. Мы с командиром танка Ясиновским вошли туда. На деревянной скамейке сидела старушка. Она бросилась нас крестить, причитая:
— Нэхай вам бог поможе в бою. Швидчэ нимцив прогоняйте.
На улице возле танков собрались местные жители. Они тепло приветствовали воинов-освободителей. Женщины и девушки, одетые в национальные костюмы, спешили угостить челябинцев хлебом, молоком, вареной картошкой. Воины лукаво подмигивали девушкам, а те озорно переглядывались, прячась друг за дружку. Кто-то из бойцов задорно кричит:
— А ну-ка, смуглявая, покажись! Вернусь из Берлина — и, гляди-ка, обвенчаемся.
Девушки хохочут. Они задорно отвечают:
— С перемогой вертайтесь, тоди будэ выдно.
Мы подошли к толпе. Люди расступились, затем окружили нас. Я поздравил жителей с освобождением, пожелал им быстрее восстановить разрушенное колхозное хозяйство, не теряя времени, приступить к весенним полевым работам.
Взревели двигатели. Бойцы тепло прощаются с жителями села, а те в ответ приветливо машут руками, желают нам удачи.
После встречи с колхозниками усталость как рукой сняло. Настроение отличное. Потери бригады небольшие. Связываюсь с комкором. Слышимость была хорошая, и я доложил генералу Е. Е. Белову о наших успехах. Выслушав меня, генерал сказал:
— Продолжайте выполнять поставленную задачу.
Мы рвемся к Гримайлову — районному городку. За нами следует Пермская бригада. Танки идут на предельных скоростях. С ходу они таранят груженые немецкие автомашины и повозки, подминают небольшие заслоны.
Батальон Федорова должен захватить мост через реку, рассекающую город на две части. В головной походной заставе рота Акиншина. Три его танка уже на подходе к городу. Он радостно докладывает:
— В триплексе замелькали домики Гримайлова. Вижу станционные постройки.
А через минуту-другую он взволнованно сообщил:
— Танки роты встречены сильным огнем артиллерии. У моей машины перебита гусеница. Повреждение устраняем.
— Постарайтесь пробиться к мосту. Обходите станцию справа. Не задерживайтесь.
— Вас понял. Выполняю. Уже заменили трак, а разбитый оставили для музея. В голосе Акиншина звучат шутливые нотки. Даже в бою он остается верен себе: всегда в хорошем настроении. А это много значит!
Выдвигаю к вокзалу часть танков первого батальона. Силами бригады ведем бой за станцию, которая расположена на северной окраине Гримайлова. Рота Коротеева одной из первых вышла к вокзалу. Гусеницы танков лязгнули о рельсы. На вагонах виднелись выведенные мелом надписи: Штеттин, Бреслау, Лейпциг. Туда везли награбленное добро.
Автоматчики завязали бой за служебные здания и попали под сильный огонь. Положение создалось не из приятных. Пора бы уже овладеть станцией, а мы все еще топчемся у пристанционных построек. Связываюсь с командиром роты Коротеевым, уточняю ему задачу. Его танки тут же выходят ни прямую наводку и начинают обстрел дзота.
