Потом когда Владимир Высоцкий стал бывать за границей, вместе с Мариной они посещали не только французские города, но и другие страны. Там Высоцкому удавалось, так же как и на Родине, зарабатывать деньги концертами. Его снимало итальянское, датское телевидение. За восемь концертов в Нью-Йорке он получил тридцать восемь тысяч долларов — все оставил у Влади, домой привез только подарки родным и друзьям. По воспоминаниям тех, кто общался с ним за границей, и его жены, к концу жизни Высоцкий уже довольно хорошо говорил по-французски и по-английски и проявлял и там свое обаяние, находя общий язык с самыми различными людьми. Они вступали с ним в разговор и охотно его поддерживали. А те, кто как-то был знаком с творчеством Высоцкого, тем более любили с ним общаться. «Володю любила вся моя родня, — рассказывала Марина Влади в своей книге, — все мои парижские знакомые и, как ни странно, даже те, кто никогда не был связан с Россией, с Советским Союзом ни в каком смысле, ни по языку, ни по политическим убеждениям.
Его песнями у нас заслушивались… Естественно, полностью понять его песни могут только те, кто жил в России. Но, кроме слов, в песнях был еще и Володин темперамент, его экспрессия, тембр голоса, обаяние его личности — все, что не требует перевода, понятно и так…»
У Владимира Высоцкого много песен, стихов о любви, посвящены они, конечно, не только Марине Влади, но надо признать, что лучшее навеяно чувствами к ней, многое написано, когда она была рядом:
Маринка! Слушай, милая Маринка,
Кровиночка моя и половинка,
Ведь если разорвать, то — руль за сто! —
Вторая будет совершать не то!
Маринка, слушай, милая Маринка,
Прекрасная, как детская картинка,
Ну, кто сейчас ответит — что есть то?
Ты, только ты, ты можешь — и никто!..
Здесь и радость, и восхищение, и любовь, и поэзия. Владимир Высоцкий — романтик, но слог его и емок:
Я поля влюбленным постелю,
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!
(Баллада о любви. 1975)
Просто удивительно, как его прекрасные баллады, написанные к фильму «Стрелы Робин Гуда», могли при жизни автора не войти в киноленту. Марина Влади была свидетелем, как Высоцкий упорно трудился над этими стихами и песнями: «Он был работяга, работал днем и ночью. В этом смысле он был очень сильным человеком, но он не был «твердым»[17].
Последние годы Владимира Высоцкого были достаточно трагичны. Все сильнее давали о себе знать проблемы со здоровьем. Он ложился в больницы, но очень быстро, не долечившись, сбегал оттуда. Не таким Владимир Высоцкий был человеком, чтобы заботиться о себе. И надо сказать, что рядом с ним находились и те, которые из-за собственной корысти использовали кипучую натуру певца и артиста. Ему перестала нравиться квартира на Малой Грузинской, которую они с Мариной с таким азартом и любовью обставляли, покупала старинную мебель, преображая стены, — хотелось перебраться в тихий район, изменить образ жизни, заняться кинорежиссурой… Он говорил о том, что хочет во Францию. Но отъезд в Париж был мечтой! Мечтой, что его Мариночка вновь, как не раз бывало, поможет ему выжить. «Он любил свою публику и свою Родину», — скажет она в одном из интервью. — Он приехал сюда, чтобы умереть. Он не умер на Западе — он ведь и не жил на Западе. Он не уехал отсюда…»
После смерти Владимира Высоцкого Марина Влади передала его рукописи в Центральный государственный архив литературы и искусства (ЦГАЛИ). Это стихи (более 800 текстов), проза, записки, сценарные наброски, которые легли в основу полного собрания сочинений.
Первые годы после смерти мужа французская актриса Марина Влади часто приезжала в Россию. Но той страны, которая осталась в ее воспоминаниях, не стало. Подросли дети Высоцкого, которые взяли на себя заботы по сохранению литературного наследия отца. Утихла боль утраты, но остались тоска и воспоминания о большой настоящей Любви, которую подарила им судьба:
…В душе моей пустынная пустыня —
Но что ж стоите над пустой моей душой?
Обрывки песен там и паутина, —
А остальное все она взяла с собой.
Пускай мне вечер зажигает свечи
И образ твой окуривает дым, —
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
В душе моей — все цели без дороги,
Поройтесь в ней — и вы найдете лишь
Две полуфразы, полудиалоги, —
А остальное — Франция, Париж.
Мне каждый вечер зажигает свечи
И образ твой окутывает дым, —
Но не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.[18]
Глава 6. «Я хочу петь для вас!»
Эту фразу, выведенную на большом куске бумаги рукой Владимира Высоцкого, можно прочесть в его доме-музее на одном из экспонатов. Предназначалась надпись для зрителей, приходящих на концерты-встречи певца. В ней он выразил основную причину, заставившую его взяться за гитару. Он хотел, чтобы его слышали: сначала небольшая компания близких друзей, затем — тысячные, миллионные аудитории.
Когда же у Владимира Высоцкого появилась первая гитара и как он научился на ней играть? Сведения разноречивы. Родители Высоцкого в воспоминаниях говорят о том, что к своему семнадцатилетию сын уже играл на гитаре, научившись нехитрым аккордам у дворовых ребят. Однокурсники же его по студии утверждают, что до четвертого курса никаких песен в исполнении Владимира не слышали, хотя он немного бренчал на гитаре во время студенческих посиделок.
Первая жена Высоцкого Изольда Константиновна, с которой он, как мы уже рассказывали, познакомился в студии МХАТ, так вспоминала о ранних музыкальных опытах Владимира:
«…Я не могу сейчас утверждать, когда появились первые песни. Может быть, в начале 60-х годов. Я только помню много-много куплетов, наверное, более сорока.
Тогда во всех газетах печатали о том, как наши солдаты дрейфовали в океане. И по этому поводу были написаны Володей такие куплеты. Сначала их было мало, потом все больше и больше. И даже однажды (не помню, где это было, у кого: тогда магнитофоны только появились) мы пришли в какую-то компанию, и нам как сюрприз дали послушать пленку, записанную анонимно, где Володя сам поет эти куплеты. Так что автор впервые встретился со своей песней вот таким забавным образом.
Появление гитары у меня в документальной памяти отсутствует. Я помню, что мы платили шестьдесят пять рублей старыми деньгами. Но я ни за что не возьму на себя смелость утверждать, что это была первая гитара… Может быть, у него была гитара и раньше…
