Тотчас после гагаринского полета вышла интересная книжка под названием «Труден путь до тебя, небо!». Глава о пребывании Гагарина в сурдокамере особенно впечатляет.
«В комнате работали трое, - рассказывал автор - Врач-психолог, лаборантка и инженер. Но все время чувствовалось присутствие кого-то четвертого. То и дело слышалось: «Он проснулся сегодня раньше...» «Он передал, что чувствует себя отлично...» Он - космонавт. Сейчас он совсем в другом мире. Он много дней не видел людей, не слышал человеческого голоса. «Наверно, это страшно?» - спрашиваю психолога Федора Дмитриевича».
Ведь от одиночества, от тишины самые здоровые люди сходят с ума, у них появляются галлюцинации... Но врач включает ленту записи, и раздается живой, улыбчатый голос Гагарина: «Земля! Я - космонавт. Сегодня пятое августа тысяча девятьсот шестидесятого года. Московское время - восемь часов сорок минут. Приступаю к завтраку. Та-ак... морковное пюре... По случаю вашего прибытия на Землю, Юрий Алексеевич, сегодня праздничный завтрак!»
«Снаружи камера похожа на рубку корабля, - пишет Апенченко. - Здесь даже иллюминаторы. Но они не пропускают дневного света, камера изолирована от всего - от звука, от света. Даже атмосфера у нее своя».
Однажды все очень встревожились: датчик дыхания «не писал». Спешно включили телевизор, и тогда в полутьме разглядели с облегчением фигуру спящего Гагарина; ладонь под щекой, грудь ритмично вздымается... Уф!
«Лампочки на столе у Юрия замигали. Красная, красная, белая. Он посмотрел в табличку и прочитал: «Поправьте датчик дыхания».
Так, молча, разговаривала с космонавтом Земля. И понемногу он привык к ее немому разговору. Но озорство не оставляло его и в этой унылой обстановке. Он начинал болтать сам, зная, что за толстыми стенами с электронной начинкой его услышат.
«Он вспоминал, кто должен дежурить в тот день, и говорил, даже не требуя ответа. «Зин? А Зин? - доносилось из динамика. - Ты сегодня дежуришь ведь? - спрашивал Юрий лаборантку. - Как там моя Валя? Передай ей, что я тут обжился».
Прошло еще несколько дней. По эту сторону камеры знали, что сегодня затворничеству наступит конец. Но сам Гагарин ничего не подозревал, для него бесконечное время продолжало тянуться и тянуться...
Неожиданно из динамика донеслось странное мурлыканье под нос:
Вот порвались шнурки, -
пел Гагарин.
Пора готовиться к записи...
Сколько мне дали электродов...
Один электрод с желтым шнурком...
Другой электрод с зеленым шнурком...
Третий электрод с красным...
«Мне было непонятно все это, - вспоминает Апенченко, - и Федор Дмитриевич просто объяснил: «Иссякли впечатления в камере. Вот он и ищет новых впечатлений. Поет, как казах, обо всем, что видит».
А в характеристике, составленной перед его полетом, было сказано: «Реакции на «новизну» (состояние невесомости, длительная изоляция в сурдокамере, парашютные прыжки и другие воздействия) всегда были активными: отмечалась быстрая ориентация в новой обстановке, уменье владеть собой в различных неожиданных ситуациях. Уверенность, вдумчивость, любознательность и жизнерадостность придавали индивидуальное своеобразие выработке профессиональных навыков».
Работа космонавта состоит из двух полюсов внутреннего состояния: из готовности к риску, небоязни и даже тяги к критическим ситуациям, и в то же время из постоянной самодисциплины, которая исключает возможность зарваться. Обе эти силы, как центростремительная и центробежная у планет, действуют безостановочно, одновременно и составляют суть мастерства новой профессии.
ЗАРУБКА НА ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Космическая эра началась несколько раньше, чем об этом узнал первый космонавт.
Гагарин и его товарищи услыхали сообщение ТАСС в Оренбурге 5 октября 1957 года. А крошечный железный цыпленок со своим боевым писком «бип-бип» поднялся с уже построенного космодрома. Его несла материнская рука уже созданной ракеты. И люди, которые совсем недавно, будучи вызванными пред светлые очи академика Королева, смущенно бормотали, что вовсе не знают, как строить космические аппараты, что нет у них для этого опыта, и неизменно получавшие ироническую отповедь: «А для меня спутники не новость? Я, что ли, летал уже к звездам?» - эти самые люди успели понемногу втянуться в свою уникальную работу. У них наладился собственный быт, взаимовыручка и соперничество. Например, тех, кто строил ракету, с теми, кто монтировал «ПС» - Простейший Спутник под домашней кличкой «пеэсик»...
Название «космический корабль» возникло тоже не сразу. Очевидцы вспоминают, что дебатировались варианты: космолет, звездолет. Кстати, последнее понятие легло в основу американского: астронавт. В отличие от нашего: космонавт.
Королев и его сподвижники стремились прежде всего к предельной точности обозначения. «Звездолет» и «астронавт», то есть путешественник к звездам, никак еще не соответствовали действительности; речь шла пока о том, чтобы вырваться за пределы атмосферы, победить земное притяжение. Термины надо было не только создавать, но и объяснить. Например, что такое космос и что такое космический полет?
«Под космическим пространством, - писал тогда Сергей Павлович Королев, - понимается пространство, окружающее Землю, начиная с тех высот, где даже при очень больших скоростях движения остатки атмосферы не могут использоваться для поддержания полета. Одним из признаков, определяющих космический полет, является движение летательного аппарата в пространстве выше плотных слоев атмосферы... Если летательный аппарат совершает полет вокруг Земли хотя бы в течение не менее одного оборота, не падая на Землю, то такой полет является космическим».
Сейчас нам все это кажется очевидным. А за двадцать дней до старта Гагарина Королев еще записывал для себя: «Космический полет предусматривает посадку на Землю. Иначе это падение, выстрел... - И добавляет задумчиво: - Не всегда на Землю!»
У человеческой психики особенность: таинственным пребывает лишь неназванное. Стоит вещь или явление обозначить, и они теряют известную долю необычности.
Автор книги «Первые ступени», участник почти всех этапов космической работы, вскользь замечает, что, когда в проекте возникло слово «Восток», лишь первое время оно казалось всем странным. «Но привычка есть привычка. «Восток» быстро завоевал себе право на жизнь, пока, правда, в кругу проектантов и конструкторов».
Инженер добавляет, что описать процесс рождения космического корабля - его расчеты, проектирование, конструирование, изготовление и испытания - возможно «разве что во многих специальных томах!».
