— Рравня-айсь! Смирно-о! — командовал Лебедев. Он осмотрел вытянувшийся строй и четким шагом, приложив руку к головному убору, направился к группе людей, стоявших против строя. Подтянутый, в шинели, сшитой по плечу, он отличался от рядовых тем, что справа на ремне у него висела кобура с наганом, слева — полевая сумка, на груди болтался бинокль и на левом рукаве была красная повязка.
Командир Красногвардейского отряда Лебедев Павел Платонович.
— Товарищ председатель Совета! Отряд к походу готов!
— Здравствуйте, воины! — крикнул Чевардин.
— Здрасте! — ответили красногвардейцы.
— Дорогие товарищи, — обратился к добровольцам председатель Совета рабочих депутатов, — от имени местной власти вам, нашим боевым защитникам, передаю большое спасибо и от себя — сердечный поклон. — Чевардин снял шапку и низко поклонился.
— Ура! — ответили красногвардейцы.
— Желаем вам скорой победы, — продолжал Чевардин, — и верим, что с помощью других отрядов вы разгромите дутовские банды и скоро вернетесь домой! Будем ждать вас и заботиться о ваших семьях. Да здравствует власть Советов, власть рабочих и крестьян во всем мире!
— Ура! — снова покатилось по колонне.
В строю начали переговариваться: надо ответить. Кто выступит?
— Я! — изъявила желание девушка, одетая так же, как и все добровольцы, и вышла из строя.
— Товарищи! — робко произнесла Чеверева Лида, обращаясь к народу, — я иду по стопам моего родного брата Александра Чеверева, которого вы все хорошо знаете. Он сейчас в Уфе тоже формирует отряды. Может быть, где-то в боях я встречусь с ним. Мы верим вам, что о нас не забудете. Верьте и нам, что мы, сыны и дочери ваши, не пощадим своей жизни в бою за рабочее дело! В отряде немного женщин — Мария Лопатина, Мария Рубцова, Анастасия Уракова и я. Но мы клянемся вам, что ни одного воина из нашего отряда мы не оставим на поле боя!
Лида круто повернулась и вошла в шеренгу. Буря аплодисментов прокатилась в толпе. И чуть стихло — крикнул всем известный кузнец Мызгин:
— Прощайте, робятки! — его голос дрогнул. — Может тово… всяко бывает… Война-то она тово… — старый кузнец махнул рукой и закрыл глаза рукавом.
Командир отряда, поборов волнение, дал команду:
— Отряд, нале-во! С песней шагом… марш! Раз-два…
— Слушай, товарищ, — запели три звонких голоса, — война началася, бросай свое дело, в поход собирайся!
Красногвардейцы дружно подхватили:
— Смело мы в бой пойдем…
И полилась по поселку песня, волнуя сердца людей. Трещал снег от четкого шага гвардейцев.
* * *
В Уфе отряд получил приказ следовать на Оренбург, сохраняя свое боевое подразделение. Командиром назначили симского большевика, бывшего политкаторжанина Андрея Федоровича Салова. До Оренбурга отряду доехать не удалось. Враг встретился раньше. Отборные, испытанные в боях части Дутова теснили самарских, сызранских и других необученных красногвардейцев к станции Бузулук.
А там оказался сборный эшелон солдат, сбежавших с различных фронтов. В каждом вагоне этого эшелона был свой командир, не подчиняющийся другому.
Салов расположил свой отряд со стороны вокзала вдоль вагонов, приказал красногвардейцам держать на прицеле двери каждого вагона и в случае необходимости строчить из пулеметов и винтовок.
Пассажиры, выглядывавшие из товарных вагонов, увидели, что от поезда ушел паровоз и на перроне появились вооруженные солдаты. На путь, отделяющий эшелон от перрона, вышел солдат с красной повязкой на левом рукаве. Он размахивал руками и кричал:
— Выходите из вагонов и слушайте меня!
В вагонах заспорили: не вылезать — стрелять будут, вылезать — как бы хуже не было. Большинство высказалось за то, чтобы послушать, что скажет этот горластый с красной повязкой.
Через несколько минут из вагонов вывалилась разношерстная масса: кто в сапогах и в фуфайке, кто в валенках и шапке, в рваных шинелях, в полушубках, с оружием и без оружия. Всякий сам себе командир. Грохоча котелками и чайниками, они сгрудились около вагонов.
— Слушайте все! — громко крикнул Салов. — Здесь идут бои рабочих и крестьян с буржуазными псами. Слышите? Дальше ехать нельзя!! И назад с оружием мы вас не отпустим! Выбирайте: или вы с нами за власть рабочих и крестьян, или вы за господ, против нас?! Или вы просто сдадите оружие и отправитесь отсюда ко всем чертям! Других путей нет! Даю на размышление пять минут!
Солдаты зашумели: «Будя, навоевались! Домой хочем! Лучше к чертям, чем воевать! Братцы, што же это такое — домой не пущают! Нет! Долой господ! Лучше смерть, чем господ защищать!» Гвалт нарастал. Прошла минута, вторая, третья… Салов крикнул: — Отряд!
Красногвардейцы звякнули затворами, прицелились, выкатили пулеметы вперед. Разом смолкла многоголосая толпа. Кто-то, крепко выругавшись, бросил винтовку и пошел к красногвардейцам. За ним последовал другой, еще и еще… У вагонов осталось меньшинство.
— Тем, кто не решился перейти к нам, приказываю: бросьте оружие и перейдите вон в те вагоны! — Салов указал на три товарных вагона, стоявших в стороне.
Меньшинство нерешившихся перешли в указанные вагоны. Красногвардейцы собрали оружие.
Грохот боя приближался. Враг, заметив удаление с позиции одного отряда, перешел в наступление.
— Товарищи! — обратился Салов к разоруженным солдатам, — если вы с нами, против помещиков и капиталистов, берите оружие и слушайте мою команду!
Воины увидели, что не уйти от войны, она перенеслась сюда — в родные края. Закипела кровь фронтовиков. Руки вновь потянулись к оружию. Уж если биться, так вместе с народом. Бывалые солдаты вместе с симцами залегли вдоль железнодорожной насыпи. Казаки наткнулись на воинов, которые стреляли без промаха и не отступали ни на шаг. Через час к ним прибыло подкрепление из Уфы. Еще через час Салов получил новый приказ:
«Симскому отряду немедленно прибыть в распоряжение губштаба».
В Уфе губернский штаб Красной гвардии пополнил симский отряд добровольцами из Аши, Миньяра и срочно отправил в Бугульму. Командиром этого отряда назначил Лебедева, а Салова откомандировал в Сим для подготовки новых сил.
В Бугульме многие годы существовала школа юнкеров. Здесь были генералы и полковники, готовившие армейские кадры. Сюда после Октября приехали некоторые питомцы школы. Собрался «цвет» реакции. Этот «цвет» напал на городской Совет и расправился с большевиками. Лишь некоторым большевикам удалось бежать в Уфу.
Легкая победа вскружила головы мятежников. Удовлетворенные успехами, они устроили пир, гуляли день и всю ночь.
