Следует напомнить, что корабли эскорта должны непрерывно ходить зигзагом со скоростью, примерно вдвое превышающей скорость конвоя; обследовать районы, подозрительные с точки зрения угрозы подводных лодок; подгонять отстающие суда и выполнять тысячу других самых разнообразных обязанностей. На все это требуется топливо. В связи с этим были разработаны приемы передачи топлива на ходу в море.
Вначале это пытались делать с помощью плавучего шланга, буксируемого за кормой танкера и подбираемого военным кораблем, который затем присоединял его к своей топливной системе. Применение этого на первый взгляд простого и безопасного метода в штормовую погоду встретило неожиданные трудности. Позднее этот способ передачи топлива заменили другим, при котором военный корабль шел параллельным с танкером курсом. Между ними протягивались имевшие петли шланги, которые располагали достаточной слабиной и не рвались, если корабли рыскали в разные стороны.
Этот маневр на волнении я так и не научился делать спокойно. Танкер, с которого брали топливо, на волне обычно тяжело переваливался с борта на борт. При постепенном приближении к его борту эскадренный миноносец или фрегат, как правило, зарывался в воду и в то же время испытывал бортовую качку. В связи с замещением вытесненной танкером воды при движении его вперед за кормой танкера образовывался всасывающий эффект. Под его влиянием нос корабля, который должен был принять топливо при подходе с кормы, иногда неожиданно развертывался к танкеру. Поэтому разумнее приближаться к нему, правя на среднюю часть танкера, а затем, когда дистанция между двумя кораблями сократится до необходимых пределов, ложиться на параллельный курс.
По мере приближения эскадренного миноносца к танкеру необходимо очень точно уравнять скорость хода между ними. В машинном отделении машинисты, сознавая важность маневра, обычно стоят на маневровых клапанах, не спуская глаз со счетчиков оборотов валов.
Звякает машинный телеграф, требуя прибавить три оборота в минуту, - и клапаны с осторожностью приоткрываются, чтобы исполнить команду.
В определенный момент на верхней палубе раздается выстрел из ракетного линемета - и линь взвивается над палубой танкера, где матросы его быстро принимают и привязывают к тросу, который в свою очередь выбирается на эскадренный миноносец, таща за собой конец шланга.
При сближении судов их мачты сильно качаются из стороны в сторону, описывая головокружительные кривые, а волны, пенясь, вздымаются между судами.
Достаточно сблизившись и связавшись швартовыми концами, корабли для безопасности принимают разницу в курсе на один - два градуса и затем следуют параллельно одинаковым ходом.
Между мостиками обоих кораблей протягивается линь, маркированный клочками разноцветного флагдука, которые помогают оценивать дистанцию между кораблями на глаз.
Тем (временем на танкере вываливается за борт стрела с подвешенной к ней серединой шланга, свернутой в бухту или петлю. Эта бухта в известных пределах позволяет изменять дистанцию между судами, не вызывая натяжения шланга. Если дистанция увеличивается, петля немного стравливается со стрелы; когда суда снова сближаются, бухта выбирается.
Поддержание дистанции между судами и одинаковой скорости хода достигается непрерывным наблюдением с ходового мостика эскадренного миноносца. На волнении часто приходится предпринимать те или иные экстренные меры, чтобы предупредить рыскание корабля, иначе оно может привести к столкновению или разорвать топливный шланг и в конечном итоге вызвать суматоху и задержку в передаче топлива.
Прием топлива может длиться час или более, поэтому командир часто поручает одному из офицеров регулировать скорость хода, а сам наблюдает за дистанцией между кораблями и отдает необходимые приказания на руль.
Вполне возможно, что перед заправкой эскадренный миноносец участвовал в боевой схватке и израсходовал весь запас глубинных бомб. Их он также может получить с танкера, и пока одна партия обслуживает топливный шланг, другая перетаскивает на борт по протянутому тросу тяжелые контейнеры и опускает их в погреб.
Наконец наступает момент, когда инженер-механик дает сигнал танкеру прекратить подачу топлива.
Шланг быстро разъединяют и выбирают на танкер. Затем, оглашаемый возгласами благодарности капитану танкера и шутками обоих экипажей, эскадренный миноносец отваливает и на большой скорости уходит в назначенное ему место в охранении конвоя.
Имея опыт, этот маневр можно производить и в плохую погоду, но всему есть свой предел. Когда Атлантический океан особенно неспокоен, проходит день за днем, топлива становится все меньше и меньше, и командиры кораблей с тревогой думают о том, что может случиться, если погода не улучшится.
Для нас, правда, все кончилось благополучно, и после того как конвой начал, наконец, продвигаться на запад, а немецкие подводные лодки оставили нас в покое, корабли эскорта за двое суток приняли топливо и снова были готовы к любой неожиданности.
На этот раз с приемкой топлива нам повезло, так как 22 апреля мы должны были войти в центральную часть Северной Атлантики, находившуюся тогда за пределами радиуса действия нашей береговой авиации. Здесь немецкие подводные лодки действовали особенно активно.
Однако теперь мы приготовили им сюрприз. На соединение с нами шел первый из больших эскортных авианосцев - "Байтер" - в охранении четырех эскадренных миноносцев. К моменту их подхода Уокер, сидя в своей радиорубке, перехватил несколько радиограмм немецких подводных лодок, из которых стало ясно, что мы приближаемся к линии их завесы. В полдень 23 апреля взволнованным голосом он доложил мне по телефону: "Противник только что донес по радио об обнаружении нас". Затем он сообщил, что лодки находятся от нас очень близко, до них не более десяти миль, и что имеется точный пеленг. Я приказал ближайшему корвету "Климейтис" следовать за мной меньшим ходом и, дав полный ход, пошел на "Хесперус" в направлении сигнала немецкой подводной лодки. Через несколько мгновений на горизонте можно было различить белое облако водяных брызг, окружавшее черную точку. Это наверняка была немецкая лодка. Увидев нас, командир лодки произвел срочное погружение. Но мы хорошо заметили место погружения. Уменьшив скорость, я открыл гидроакустическую вахту и начал поиск. Мы долго не могли установить контакта. Неужели мы потеряли ее? Вот она! Отчетливое и ясное эхо! Мы снова имеем надежный контакт!
Наконец нам представился случай испытать новое средство истребления подводных лодок - бомбомет "Хеджехог". Пока Ридли контролировал гидроакустиков и непрерывно поступавшие пеленги и дистанции, я осторожно выводил "Хесперус" в точку залпа. Все шло отлично. Пока мы выходили в точку залпа, контакт продолжал оставаться надежным. Затем послышался возглас Ридли "Огонь" К своему стыду, я должен признать, что никакого залпа не произошло! Поспешный запрос расчету "Хеджехога" объяснил, что случилось. Мы не были знакомы с нашим новым оружием и не знали, что бомбы для "Хеджехога", имевшие сложный набор предохранительных чек, которые надо было вынимать одну за другой, требуют слишком много времени для приготовления. Для подготовки к выстрелу двадцати четырех бомб требовалось очень много времени. Поэтому вполне естественно, что за небольшой промежуток времени между приказаниями "Контакт" и "Огонь" расчет не исполнил команды. Наши учебные стрельбы производились болванками, которые не имели подобных приспособлений, обеспечивающих безопасность, и поэтому необходимая задержка во времени осталась неучтенной.
