Колоссальные военные силы были здесь у обеих сторон. В Европе все еще нет второго фронта, и гитлеровцы перебрасывают в район Курской дуги войска из Франции и Германии — тут в ударных группировках сосредоточиваются пятьдесят дивизий вермахта, огромное количество техники, а на их флангах действуют еще двадцать дивизий. Советская сторона имела здесь тоже достаточно крупные силы, могла первой прервать грозное затишье лета 1943 года. Однако советская полководческая мысль выдвинула иной план действий.
«Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным, — доносил еще весной Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину представитель Ставки маршал Г. К. Жуков. — Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника».
Предложения эти были приняты, легли в основу советской идеи Курского сражения.
Курская битва по упорству борьбы почти не имеет себе равных в истории войн. В ней с обеих сторон приняло участие такое неслыханно огромное количество танков, что ее по праву называют танковой битвой, нисколько при этом не умаляя роли в ней других родов войск.
Вместе с тем именно здесь, под Курском, была окончательно похоронена немецко-фашистская военная концепция, согласно которой одними лишь подвижными войсками можно решать на войне все задачи, в том числе прорыва любой обороны. В ходе военных действий немецкое командование практически не раз само опровергало собственные теоретические воззрения. И тут, под Курском, бронированные кулаки германской армии разбились о глубоко эшелонированную оборону советских войск.
Танки — очень большая сила на войне. Танкист, я не могу не сказать об этом без гордости. Военачальник, я не могу не подчеркнуть основной идеи советской военной доктрины о том, что окончательная победа достигается только совместными усилиями всех родов войск. Вместе с тем на различных этапах битв и сражений, в системе взаимодействия различных родов войск всегда выделялось ведущее звено, на которое возлагались наиболее ответственные задачи. Бронетанковые войска в минувшую войну часто становились этим ведущим звеном. Особенно характерна в этом отношении Курская битва. Ее изучали и рассматривали с разных сторон. Танкист, я попробую рассмотреть, как использовались в Курском сражении бронетанковые войска.
Весной 43-го был возвращен из опалы и вновь принял высокий пост, на этот раз Генерального инспектора бронетанковых войск вермахта, генерал Гейнц Гудериан. На флангах Курского выступа он включает в состав своих ударных группировок 16 танковых и моторизованных дивизий — до 70 процентов всех немецких танковых дивизий, действовавших на советско-германском фронте. Это составляло до 2700 танков и штурмовых орудий.
Более того, это был «цвет» фашистского воинства — танковые дивизии СС «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Рейх», моторизованная «Великая Германия». Танковые дивизии были усилены тремя отдельными танковыми батальонами и двумя дивизионами штурмовых орудий, вооруженными новой техникой — «тиграми», «пантерами», «Фердинандами». Высокие боевые качества этой новой техники, помноженные на ее большое количество, видимо, и позволили Гитлеру воскликнуть на совещании своего генералитета в начале мая: «Неудачи не может быть!»
Советское командование смогло противопоставить противнику в Курской битве достойную преграду — сюда были нацелены все пять танковых армий, которые имелись к тому времени в Красной Армии, 15 танковых и механизированных корпусов, множество отдельных полков и бригад.
На это смелое решение советское командование пошло, будучи твердо уверенным, что именно здесь решается судьба кампании.
«И вот нашли большое поле…» На относительно небольшом пространстве Курской битвы, таким образом, были сосредоточены основные бронетанковые силы обеих сторон — в общей сложности более 13 тысяч танков и самоходок! Такого крупного скопления техники не было еще в мировой истории.
Впрочем, в этом поединке количественное преимущество советской стороны по танкам не было еще абсолютным преимуществом. Ибо, во-первых, значительной частью наших танковых ресурсов были легкие танки Т-70. На Воронежском и Центральном фронтах легкие танки составляли целую треть общего количества машин. Тяжелых же танков на обоих фронтах насчитывалось всего около 200.
Во-вторых, наши танковые армии были только-только созданы, а формирование 4-й гвардейской танковой вообще было закончено только лишь к началу контрнаступления. Штаб нашей армии, укомплектованный за недостатком опытных кадров молодыми офицерами, не мог еще полностью обеспечить необходимого уровня управления таким сложным механизмом, как это войсковое объединение. Нельзя не отметить, что и в штабах более высоких инстанций еще не было накоплено опыта по оперативному применению танковых армий однородного состава. Здесь еще шел поиск наиболее целесообразных методов их использования. А при всяком поиске неизбежны и ошибки и просчеты…
Итак, войска обеих сторон подготовились к жаркому поединку.
Еще 2 июля Ставка предупредила командование фронтов и армий, что в ближайшие дни следует ждать перехода немцев в наступление. Предполагалось, что главный удар противник нанесет по левому флангу и центру Воронежского фронта, где стояли войска 6-й гвардейской армии и, во втором эшелоне, наша 1-я танковая армия.
В ночь на 4 июля перебежчик сообщил, что враг ведет последние приготовления — создает проходы в минных полях, снимает проволочные заграждения и так далее.
Наступившее утро, казалось, не предвещало ничего подобного тому, что должно было вот-вот развернуться на поле Курской битвы. Пахло поспевающей пшеницей, в садах наливались соком знаменитые курские яблоки. Звенели цикады. Но это была обманчивая тишина. Мы знали, что надвигается нечто зловещее, и готовились к тяжелейшим боям.
Вечером в подразделениях крутили старые, но всегда волнующие кинокартины «Чапаев», «Выборгская сторона».
Спустилась ночь на 5 июля. Новые пленные показывали, что немецкое наступление назначено ровно на три часа утра. И тогда на рассвете Центральный и Воронежский фронты обрушили на боевые порядки противника ураганный огонь. Эта артиллерийская контрподготовка настолько ошеломила его, что задержала наступление противника, и мы уж думали, не отказался ли он вообще от намерения наступать.
Но противник не отказался. В 6.00, после довольно сильного артобстрела наших войск, противник на южном фасе Курского выступа ринулся в наступление.
