Примерно 25 августа были освобождены из тюрьмы генерал Борута-Спехович и еще ряд военных и гражданских лиц. Борута проживал там же, где и большинство поляков, в гостинице «Москва».
Все освобождаемые из заключения получали денежное пособие. Генералы получали пять тысяч рублей, старшие офицеры три тысячи, младшие две тысячи. Это было единовременным безвозвратным пособием.
Борута, хотя был еще слаб, всегда улыбался, его глаза светились врожденной энергией и юмором. Он очень интересовался всеми вопросами, охотно разговаривал о новых планах, о создании польской армии, часто навещал Андерса.
Договор с Советским Союзом Андерс считал прочной основой дальнейшего сотрудничества. Он рассматривал его как необходимое временное зло. К офицерам Красной Армии он относился с презрительным пренебрежением, хотя внешне в их присутствии никогда этого не показывал. Он постоянно носился с каким-то странным «комплексом превосходства», проявляя пренебрежение ко всему советскому. Правда, эти чувства генерал хорошо маскировал умением вести себя в обществе, но в откровенных беседах со знакомыми не стеснялся, и было видно, он ожидает лишь момента, когда Советский Союз будет побежден. В возможность победы Советского Союза Андерс никогда не верил. В таком духе информировал и посла Кота.
С начала деятельности, и в течение всего пребывания в СССР он стремился что-нибудь придумать, чтобы не посылать польских войск на советско-германский фронт и любой ценой сохранить их до момента, «когда Советский Союз будет разбит», или при удобной возможности вывести их с территории Советского Союза.
Это были принципы, целиком противоречащие польско-советскому договору и военному соглашению.
Во время своих предварительных разговоров с подполковником Берлингом в ночь с 5 на 6 августа 1941 года, Андерс высказывал эти взгляды и радовался, что польская армия будет формироваться где-то в центральной России за Волгой, поэтому, когда Советский Союз падет, он будет иметь полную свободу деятельности и маневрирования.
Впрочем, такой позиции придерживалась почти вся военная верхушка.
Из Лондона доходили самые неприятные вести относительно договора — там подвергали сомнению его значение.
Некоторые лица как в Лондоне, так и в Советском Союзе протягивали друг другу руки, чтобы бороться против договора, не допустить его реализации, сорвать его выполнение.
Тем не менее договор приносил свои плоды, причем весьма положительные. Работа шла нормально, благодаря молодежи и самоотверженной, спокойной и деловой позиции всего польского общества. Это вызывало доброжелательное отношение к нам советских властей.
Весь август был заполнен подготовительной организационной работой, разрешением вопросов, связанных с текущими нуждами армии, созданием штабного аппарата, и прежде всего с освобождением людей из лагерей и тюрем.
12 августа 1941 года по радио передали, что во исполнение польско-советского договора президиум Верховного Совета СССР объявил амнистию для всех польских граждан, находящихся на территории Советского Союза.
Таким образом, для многотысячных масс поляков, разбросанных по бескрайним просторам советской земли, закончились дни неуверенности, дни без просвета, ночи без сна.
Энтузиазм несколько охладило сообщение Андерса, о том, что 19 августа на заседании в Генеральном штабе Красной Армии состав польских вооруженных сил временно определен в две пехотных дивизии и один запасной полк. Это очень немного. Считалось, что в Советском Союзе находятся около трехсот тысяч польских граждан, годных к военной службе, поэтому две дивизии совсем немного. Но, передавалось шепотом, что это будут лишь первые части будущей армии, когда и где будут формироваться следующие, никто не знал.
Количественный состав польских вооруженных сил был установлен — следовало приступить к их организации.
Одним из первых национальных дел было назначение начальника штаба. Приступая к созданию штаба, Андерс хотел остановиться на кандидатурах генерала Петра Скуратовича или полковника Бронислава Раковского. Их обоих он знал очень хорошо, был с ним и в дружеских отношениях, высоко ценил их военные качества. Но ни одного из них в это время не было рядом. Выбор пал на полковника Леопольда Окулицкого, дипломированного офицера, находившегося в резерве. Андерс познакомился с ним в Москве буквально накануне назначения.
Выбор был совершенно случайным и, возможно, неосмотрительным. Впрочем, полковник Окулицкий производил хорошее впечатление. Очень подвижной, деятельный, он проявлял бурную энергию и предприимчивость, так что Андерс был им доволен.
Временный штаб армии был сформирован в следующем составе:
Командующий польскими вооруженными силами — генерал Вл. Андерс
Адъютант командующего — поручик Е. Климковский
Начальник штаба армии — полковник Л. Окулицкий
Адъютант начальника штаба армии — подпоручик Е. Романовский
Начальник I отдела (организационного) — подполковник Крогульский
Начальник II отдела (разведывательного) — подполковник Аксентович (Гелгуд)
Начальник III отдела (оперативного) — подполковник К. Висьневский
Интендант армии — подполковник Пстроконьский
Начальник юридической службы — майор Кипиани
Начальник медицинской службы — полковник Б. Шарецкий
Глава духовных пастырей — ксендз Ценьский
Сектор культурно-просветительный — поручик Харкевич
Главный инспектор военной подготовки женщины — Вл. Пеховская.
Сразу же после укомплектования штаба 22 августа 1941 года Андерс издал свой первый приказ, обращенный к личному составу армии. В этом приказе он сообщал о заключенном между Польшей и Советским Союзом договоре и о создании на территории СССР суверенной Польской армии. Приказ заканчивался призывом, чтобы все лица польского подданства, выполняли свой долг и вступали в организуемое войско.
В тот же день, 22 августа, на совещании в штабе Красной Армии нам сообщили места, где будут создаваться польские формирования:
Штаб армии в Бузулуке.
5 пехотная дивизия в Татищеве около Саратова.
6 пехотная дивизия в Тоцкое, в 30 километрах от Бузулука.
Запасный полк в пос. Колтубановский.
В третьей декаде августа Андерс вместе с генералом Жуковым посетил лагеря польских солдат в Грязове и Суздале, откуда направили несколько тысяч солдат и офицеров в места формирования польских частей. Офицерский лагерь в Грязнове насчитывал около 1400 офицеров. Это были главным образом офицеры, перешедшие в 1939 году в Литву, а оттуда перевезенные в СССР. Состав этого лагеря с военной точки зрения не был полноценным — в нем находились главным образом офицеры старших возрастов, нестроевые, сотрудники управлений различных военных округов, уездных военных комиссариатов и других учреждений — интенданства, боеснабжения, квартирмейстерства и т. д. Было там также немного офицеров жандармерии, полиции и суда. Значительную часть составляли офицеры запаса, преимущественно государственные служащие.
