Его преосвященство папа Сикст IV, воспылав безбожной яростью, далеко не по-христиански клялся отомстить флорентийской республике за беспримерное кощунство: заточение в темницу его любимого племянника, юного кардинала и повешение на окне дворца Синьории архиепископа Сальвиати. Находя, по-видимому, свое государство и свой священный сан недостаточно могущественными для борьбы с преданной анафеме республикой торговцев и банкиров, его преосвященство усомнился и во всемогуществе бога, так как поспешил заключить союз с неаполитанским королем и договориться о поддержке с урбинским герцогом, ставшим затем во главе наемного войска его преосвященства.
Началась война.
Союзники одну за другой одерживали победы над флорентийскими дружинами, менее закаленными в боях, и золотисто-кровавой осенью 1479 года враг подступил к самому городу алой лилии. Папе уже мерещился день собственного триумфа, он уже видел себя властелином непокорного города (и прежде всего, его сокровищ, золота), когда наемное войско неожиданно вынуждено было остановиться перед защитным поясом: сторожевыми башнями, укреплениями, закрывавшими дороги, теснины, долы.
Урбинский герцог Федериго был полководцем осмотрительным, не любившим действовать на авось. Намереваясь осадой сломить сопротивление города, он блокировал его по традиционным правилам военного искусства, причем осадил не все укрепления одновременно, а сначала самое главное: Колле, оборона которого оказалась довольно слабой. Жители осажденного городка схватились за оружие. Весть об их отважном сопротивлении полетела через горы. На помощь им тотчас прибыл отряд самых храбрых и предприимчивых молодых флорентинцев. Среди них был и Леонардо да Винчи.
Уловка урбинского герцога – концентрированный удар и внезапное нападение на крепость – не дала ожидаемого результата: атакующие были оттеснены. Тогда предводитель папских наемных войск приказал подтянуть к месту боя более тяжелые бомбарды и пушки и установил их перед укреплением.
Но осажденные успешно отбили и новую атаку врага, одновременно укрепляя собственные позиции. После боя Леонардо получил возможность хорошенько приглядеться к штурмовым орудиям противника и оценить их преимущество перед слабой техникой осажденных.
Его изобретательность подстегивалась неотложностью задачи, в решении которой ему помогали приобретенные им знания в области механики – то, что прежде было лишь удовлетворением собственной любознательности, забавой, теперь смогло бы послужить защите городка – форпоста, передового бастиона Флоренции, прекрасного города искусств.
Отливать пушки времени уже не было. Значит, необходимо было принять меры, чтобы несколько имеющихся в крепости пушек легко передвигались с места на место. Но лафеты крепостной артиллерии, «научная» военная техника того времени не давали этой возможности. И Леонардо создает проект трехколесного лафета, снабженного мощным болтом, скрепляющим его с дулом пушки. Тугодум-командир, который возглавлял скудную артиллерию обороняющихся, только глазами завращал, услыхав о столь дерзком новаторстве. Леонардо был вынужден показать чертежи посетившему крепость главному военному инженеру Флоренции, почтенному Джулиано да Сангалло.[24] Тот почувствовал себя оскробленным, когда Леонардо сгоряча подверг критике всю его деятельность, и отклонил изобретение своего молодого коллеги, придравшись к несущественным, чисто внешним недостаткам чертежа.
Однако воображение Леонардо зажглось неотложным делом создания военных машин. Он уже представлял себе пушку с особо гибкими шарнирами, обеспечивающими ее подвижность, и вдохновенно делал чертеж.
Не успел он закончить проект такой пушки, как у пего родилась новая идея. Почему бы не увеличить скорострельность? И не только у пушек! Кремневое оружие – вряд ли можно представить себе что-либо более медлительное! И Леонардо к снабженному зубчаткой лафету – в таком виде он создает возможность точнее целиться – приспособил «поворотный» механизм. Довольный, он помчался к главному военному инженеру.
Но Сангалло не пожелал его выслушать, он даже не взглянул на чертежи.
– На всякое новшество требуется разрешение синьора Лоренцо.
Леонардо раздраженно пояснил преимущества своего изобретения, но, заметив холодную сдержанность собеседника, с достоинством и как будто смирившись, распрощался. Но он тут же поспешил во Флоренцию, рискуя быть пойманным рыскающими вокруг Колле папскими наемниками. Ему все же удалось благополучно пересечь горы. Во дворце Медичи его дело неожиданно осложнилось. Пришлось несколько суток дожидаться аудиенции синьора Лоренцо.
Наконец Леонардо стоит перед Медичи, с волнением рассказывая о сложных перипетиях с чертежами.
Правитель республики пристально разглядывает молодого художника, листает чертежи. Но внимание его не задерживается на них. Механика для него вещь смутная. Вот гармоничные линии произведений живописи, красочные пятна на них – это другое дело, они могут увлечь его на время, но, в сущности, привержен он только к философии и поэзии. Да еще в прозе могут пленить его игривые обороты. А что в этих вот чертежах? Они, несомненно, хороши, отработанны. И талантлив же этот Леонардо! Жаль только, что он распыляет свои знания на подобную чепуху. Жаль и то, что оп такой неугомонный. И чего бы ему не сидеть в своей мастерской и не малевать смазливых мадонн? Судьба войны решается не храбростью отдельных лиц и применением таких вот машин. Не решается она и на поле битвы. Уполномоченные сипьора Лоренцо уже вступили в переговоры с неаполитанским королем. Но об этом говорить пока еще рано. Лоренцо поднимает умные глаза. Кожа натянута на его худом лице.
– Чертежи на вид прекрасны. Но, к сожалению, я в них не разбираюсь. Так что мне трудно судить: что тут нового и что из этого нового осуществимо.
Напрасно пытается Леонардо пускаться в объяснения. Синьор Лоренцо упорно отсылает его к своему главному военному инженеру, Сангалло.
– Но ведь я от него… он направил меня…
Медичи начинает раздражать напористый посетитель. Художник, а лезет в изобретательство. Впрочем, неудачник Сангалло тоже подавал сначала надежды на поприще искусства. И чего он вздумал навязать это докучливое существо ему на шею?
– Ты ступай к нему, мессер Леонардо.
– Но ведь…
– Не перебивай меня. Ты говоришь, твои изобретения принесут пользу. Я тебе верю. Но одной веры недостаточно. Нужны еще и знания. Ступай к Сангалло. Меня уверили в том, что он великолепно разбирается в военной технике. Ты ему скажи, что я велел заняться изучением этих чертежей.
