Зато что может быть радостнее сознания, что вот эта хорошая и нужная книга, быть может, и не существовала бы, если бы ты, редактор, не заставил автора загореться ее темой, не увидел, что автор и тема рождены друг для друга, не сделал все от себя зависящее, чтобы создать автору наилучшие условия для творческой работы над рукописью.
А разве не редакторская работа помогает автору не только улучшить форму и содержание произведения, избежать ошибок и читательских нареканий, но и яснее увидеть достоинства и недостатки собственного литературного мастерства или художественного таланта.
Да, есть за что любить редакторскую работу, если редактор поступает как деятель литературы, а не просто как служащий учреждения, отвечающий за издание той или иной книги. Эти мысли не новы. Их можно было бы не повторять, если бы за мелкими будничными делами их не забывали.
20 апреля 1961 года
Именно с этой заметки я начал осмыслять феномен редакторской профессии, что в конце концов стало главным делом моей жизни, что побудило меня написать несколько книг о работе редактора и редактировании как профессиональном занятии.
То, что я переживал и обдумывал тогда, оказалось зерном, из которого выросла вся моя творческая – авторская, составительская, педагогическая, редакторская – деятельность.
Так отношение к диплому МПИ как к неполноценному побудило меня отстаивать профессию редактора, что, в общем, я продолжаю делать до сих пор. И хотя положение редактора в российском издательстве советской эпохи резко отличается от его положения в издательстве сегодняшнем (государственном или частном, все равно), полагаю, что старался я не зря, что и сегодня редактор и редактирование насущно необходимы. Хотя мои взгляды на эти предметы, конечно, эволюционировали, но по сути они не изменились. Заинтересовавшихся отсылаю к моей статье «Ответ из ХХ столетия» в журнале «Полиграфист и издатель» (1999. № 9).
Но я ведь трудился в корректорской, а чувствовал, что могу и должен быть редактором. Поэтому, набравшись храбрости, пошел к директору издательства, милейшему Николаю Никаноровичу Кухаркову, просить, чтобы, когда представится возможность, он перевел меня в какую-нибудь редакцию. Он не исключил такую возможность, но сказал, что если я, например, хочу работать в редакции литературы по истории и теории театра, то должен окончить театроведческий факультет ГИТИСа.
Он, как и многие, придерживался той точки зрения, что хорошим редактором специальной литературы может и должен быть только специалист соответствующей отрасли.
Поступаю в экстернат театроведческого факультета
Что ж, раз так, поступлю в экстернат театроведческого факультета ГИТИСа. Для этого нужно было написать рецензию на театральный спектакль и не опозориться на собеседовании по истории театра. Эти испытания я успешно выдержал. Рецензию я написал на спектакль Театра Советской Армии «1919-й» по пьесе Всеволода Вишневского. Выбрал я этот спектакль, во-первых, потому, что он был последним из увиденных, и, во-вторых, потому, что заметил удачные режиссерские находки, т. е. то, о чем можно написать. Не помню, поддался ли я угару культа Сталина, чтобы использовать это в корыстных целях. Полагаю, что нет. Как бы там ни было, рецензию мою читавший ее преподаватель оценил как отличную. Собеседование по истории театра выветрилось из памяти совершенно. Судя по тому, что мне вручили зачетную книжку, то, о чем меня спрашивали, я знал.
Однако экстернат вскоре был позабыт. Правда, я подготовился к экзамену по психологии, прочитал соответствующий учебник и даже пришел в ГИТИС сдавать этот предмет, но преподавателя не нашел и вернулся домой ни с чем.
Появление в «Искусстве» редакции полиграфической литературы
А в это самое время в «Искусстве» развивались события, ставшие для меня судьбоносными. Не знаю точно, когда именно, то ли в конце 1951 года, то ли в начале 1952 года, в «Искусстве» появилась новая редакция – редакция полиграфической литературы.
У многих это вызывало недоумение: «Какое, мол, отношение полиграфия имеет к искусству?» Объяснялось создание редакции несколькими причинами. Ее заведующим был назначен бывший мой преподаватель в Полиграфическом институте Василий Васильевич Попов. Он одновременно был заместителем главного редактора журнала «Полиграфическое производство», а Николай Никанорович Кухарков, директор «Искусства», занимал одно время крупный пост в ОГИЗе и был по совместительству главным редактором этого журнала. Из хорошего отношения к Попову Николай Никанорович согласился принять в состав «Искусства» убыточную редакцию полиграфической литературы.
Главное же, Главполиграфиздату надо было коренным образом улучшить подготовку и переподготовку кадров. Без специальной литературы (учебников, практических пособий, справочников) сделать это было немыслимо. Необходимо было для этого укрепить редакцию полиграфической литературы, а редакция находилась в составе Гизлегпрома, поскольку по официальной классификации полиграфическая промышленность, как ни странно, считалась подотраслью промышленности легкой. Гизлегпром, однако, явно не был способен решить новые задачи. Во-первых, для него редакция полиграфической литературы была, как говорится, пришей кобыле хвост: на первом месте, конечно, стояла литература текстильная. Во-вторых, поднять качество полиграфической литературы этому издательству было очень трудно из-за недостатка выделяемых ему ресурсов. Вдобавок заведовавшая редакцией в Гизлегпроме Елизавета Михайловна Алехина окончила редакционно-издательский факультет МПИ и слабо разбиралась в полиграфии, а отсутствующие знания подменяла фанаберией. Поэтому Главполиграфиздат предложил возглавить редакцию Попову. На этот выбор повлияла и бесконечная влюбленность Василия Васильевича в полиграфию, и то, что он был автором популярного общего курса полиграфии, который, хотя Попова и разругали за якобы низкопоклонство перед зарубежной полиграфической техникой, тем не менее был очень полезен для начального полиграфического образования будущих инженеров-полиграфистов и издательских работников. Руководство Главполиграфиздата ценило и успешную работу Попова в Германии, где он вместе с группой специалистов занимался выбором полиграфического оборудования для отправки в Советский Союз по репарациям. Василий Васильевич, видимо, дал согласие на заведование редакцией при условии совместительства с работой заместителя главного редактора журнала «Полиграфическое производство» и переводе редакции в другое издательство.
Хотя для издательства «Искусство» полиграфическая литература не была профильной, тем не менее точки соприкосновения существовали. Литература по художественному оформлению книг и других изданий была частью литературы по изобразительному искусству. К тому же в «Искусстве» уже работала редакция, выпускавшая техническую литературу, – редакция литературы по фото– и кинотехнике. И как кинотехника была технической базой фото– и киноискусства, так полиграфическая техника была технической базой печатного искусства.
