— Понимаю! Но этот кучер не годится, доезжайте с ним до К. и там отпустите, а я вам дам адрес, и там устроят все, что нужно. — Несомненно, он догадался, что я собираюсь бежать через границу.
Такое участие тронуло меня, и я предложил ему несколько рублей.
Он с негодованием отказался, сказав: «Дело не в деньгах».
Мы благополучно добрались до городка К. и отправились по данному нам адресу. Отпустив кучера, я сел обедать с сопровождавшим меня поляком. Хозяин наш, также еврей, и его две дочери прислуживали нам. Очевидно, что они понимали, в чем дело, и старались выказать нам сочувствие. Тем временем бушевавшая два дня буря стихла, и погода прояснилась. Поданная нам жареная индейка, теплая комната, оказанное нам участие были для меня наслаждением после 3-дневного тяжелого путешествия. Вскоре хозяин привел к нам нашего нового кучера, человека средних лет, со строгим и интеллигентным лицом. Пока мы с ним уславливались, в комнату вошел жандарм. «Черт побери, — прошептал хозяин, почесывая голову, — но не бойтесь, он пришел только за своими тремя рублями». Жандарм подошел к нам, я предложил ему папироску, и вскоре мы все четверо дружески разговорились. Через несколько минут хозяин отвел жандарма в сторону, сказал ему несколько слов и что-то сунул ему в руку. Лицо жандарма просияло, и он подошел проститься с нами, пожимая нам руки и говоря, что был рад познакомиться, и пожелал нам успеха. Хозяин объяснил мне, что в деревне было не менее 8 жандармов, и все они были в стачке с контрабандистами и взыскивали с каждого проезжающего через деревню к границе по три рубля, которые и делили между собой. Доход этот был настолько значителен, что редкий из жандармов бывал трезв. Лошади были поданы, мы тронулись в путь, и тут выяснилось, что наш кучер был страшный пьяница. Он не пропускал ни одной монопольки, чтобы не выпить. Отпуская нас, хозяин дал нам подробные и точные указания, каких деревень избегать, в каких останавливаться и т. д. Всю ночь мы ехали по лесистым и гористым местам; было так темно, что нам приходилось брать с собой мужиков, которые указывали нам дорогу. На следующий день мы приехали после 4-дневной непрерывной езды в деревню, отстоявшую в нескольких верстах от границы, где мой поляк должен был меня покинуть. Расставаясь, мы обнялись дружески, и я отправился к тому лицу, которое было мне указано моими друзьями в Петербурге и которое должно было перевести меня через границу. Лицо это оказалось весьма осторожным, и хотя я и провел у него несколько часов днем, но на ночь он повел меня к соседу. Мы условились, что я оставлю у него свой багаж и он дошлет мне его впоследствии, если мне удастся благополучно перейти границу.
На следующий день я переоделся в крестьянское платье и поехал в пограничную деревеньку Т. Было воскресенье, и мои спутники пошли в церковь, оставив меня отдохнуть в избе. Этот день едва не стал последним в моей жизни. Страшные холода заставляют крестьян герметически закрывать свои избы, замазывая двойные рамы. Я лег спать, радуясь теплу от печки, и, когда два часа спустя за мной пришли контрабандисты, они нашли меня в полубессознательном состоянии. Немедленно были открыты форточки и меня вынесли на двор, где я вскоре пришел в себя. Мы все впятером и … и поехали к дому, стоящему у самой границы. Здесь меня поручили одному молодому поляку, который, как оказалось впоследствии, не заслуживал доверия. Он пошел предупредить дежурного солдата о нашем приезде.
Глава двадцать третья
Я перехожу границу
Я должен объяснить, что вдоль всей западной границы России живет население, значительная часть которого — профессиональные контрабандисты, занимающиеся одновременно и переводом беглецов через границу, входя для этого в сделку с пограничной стражей. Вечером желающие перейти границу собираются в одиночку или партиями и платят пограничникам от одного до трех рублей с человека. Опасность грозит только со стороны сыщиков, живущих по соседним деревням, а также в случае внезапной замены прежней пограничной стражи новою, с которой еще не успели войти в сделку, и потому она стреляет в каждого, желающего перейти границу. Случается также, что, узнав о злоупотреблениях, из Петербурга присылают офицера, специально для наблюдения, и тогда все планы рушатся.
Раньше контингент бежавших через границу состоял преимущественно из крестьян, рабочих, евреев, поляков, литвин и других, гонимых отчаянием и всякого рода неурядицами из России в свободные страны, преимущественно в Америку. Взять паспорт стоит больших для них денег, и они предпочитают более дешевый, хотя и более рискованный, способ перескочить границу. За последние годы контингент бегущих через границу состоит большею частью из политических, из преступников, из бегущих от воинской повинности и дезертиров резервистов. Все эти люди не могут, конечно, получить законного паспорта и предпочитают заплатить большие деньги контрабандистам, которые и берут за это очень дорого, потому что в случае поимки их заключают в тюрьму и подвергают строгим карам, чем и разоряют их и их семьи. Кроме того, на границе живут люди, которые, принадлежа сами к революционной партии, способствуют бегству политических через границу. Доставка контрабанды, в том числе и запрещенной литературы, производится тем же путем и, как занятие очень опасное, оплачивается дорого. Так, например, провезти в Россию пуд нелегальной литературы стоит не менее 50 руб., а иногда и 100 и более. Если принять во внимание, как часто эти тюки арестовываются, бросаются в реку или уничтожаются каким-либо другим способом, то можно себе представить, какие большие расходы доставка этой литературы накладывает на революционную партию.
Мой проводник долго не возвращался; оказалось, что он в это время пил с солдатами, и это занятие так им понравилось, что когда он вернулся, то был так пьян, что не был способен ни к какому делу. Со слов его семьи я понял, что он пропил все деньги, которые я дал ему на дело. Он забился в угол спать, и, когда несколько часов спустя он проснулся и пришел в себя, оказалось, что солдат был уже сменен. Это известие взволновало всю его семью, так как она сознавала свое обязательство передо мною. Другого исхода не было, как остаться у них ночевать. На другое утро проводник мой, на этот раз трезвый, разбудил меня и предложил следовать за ним. Мы взяли с собой мальчика лет 12-ти. Через несколько минут проводник мой встретил товарища, который сказал ему, что перейти границу в данную минуту было невозможно, так как там стояли два новых солдата; но я настаивал идти дальше, так как утро было туманное и мы находились всего в 100 шагах от проволочного забора, отделяющего Россию от Германии. Я остался один с мальчиком, и мы бросились бежать от одного здания к другому. Я видел, что дело не безопасное, и держал наготове свой револьвер. Вдруг мальчик схватил меня за руку и испуганным голосом закричал: «За нами бежит солдат». Затем я услышал крик: «Стой!» — и, оглянувшись назад, увидел в 20 шагах солдата, бегущего по глубокому снегу. Мы бросились бежать, но солдат догонял нас. Когда он был уже в нескольких шагах, он упал. Это была необыкновенно счастливая случайность. В следующую минуту мы уже подлезали под проволочную изгородь, и в первый раз в моей жизни я стоял на чужой земле. Я ожидал выстрела, но его не последовало, и мы продолжали свой путь. Сперва это показалось мне странным, но позднее я узнал, что месяц тому назад один человек был убит русским солдатом по ту сторону границы. Прусские пограничники донесли об этом своим властям. Это повело к серьезным осложнениям и вызвало более точные инструкции для русской пограничной стражи.
