Обет безбрачия после интриг, забавных событий в значительной степени сочинения сонетов (пьеса показывает, что Шекспир овладел формой сонета) неизбежно нарушается; гетеросексуальная любовь должна победить. Бирон сражен наповал, несмотря на свое сопротивление, Розалиной, одной из придворных дам королевы Франции:
И худшую из трех я полюбил:
Белесую, бровастую бабенку
С шарами смоляными вместо глаз.
Клянусь, ее от блуда не удержишь,
Хоть Аргуса поставь над нею стражем,
А я по ней томлюсь! Молю ее!
Из-за нее не сплю![37]
Смуглая леди и отвращение к похоти, которую мысленно рисует в своем воображении Троил, думая о Крессиде. Говорит ли Шекспир о себе? Есть также Розалина в «Ромео и Джульетте», она не появляется на сцене, о ней только говорят, что одно прикосновение к ее бедру бросает в дрожь. Позднее, в «Как вам это понравится», Розалинде предстоит стать девушкой, достойной любви, а не только вожделения.
В комедии содержится много намеков на Школу Ночи, и педантичный Олоферн выглядит как карикатура на мага и чародея Харриота у Ради. Дон Армадо, ненастоящий испанец, тщеславный, смешной, стремящийся привлечь внимание, меланхоличный, увлеченный служанкой, возможно, сам Ради, каким желал видеть его Саутгемптон: граф Эссекс научил его ненавидеть этого могущественного и тщеславного человека. Шекспир пускает стрелы в Джорджа Чапмена, автора таинственной и запутанно метафизической поэмы «Ночная тень», где он называл Ночь своей любовницей и общался с духами. Чапмен, без сомнения, является Соперником-Поэтом, человеком, который видел в Саутгемптоне Нарцисса, в то время как Шекспир превратил его в Адониса. И вот Чапмен в одном из сонетов:
Его ли стих — могучий шум ветрил,
Несущихся в погоне за тобою, —
Все замыслы во мне похоронил,
Утробу сделав урной гробовою?..[38]
Этот сонет, возможно, написан в 1594 году, когда Чапмен опубликовал «Ночную тень». Ему тогда было тридцать четыре, впереди еще сорок лет творчества. Для большинства он является человеком, который говорил ясно и громко и имел дерзость перевести Гомера, что побудило Джона Китса написать панегирический сонет. Но он был также искусным драматургом и автором сюжетно-тематических поэм, которые не уступают «Геро и Леандру» Марло, равно как создателем собственных запутанных произведений. В нем есть энергия, и порой его стих звучит с шекспировской мощью.
В первых строках «Ночной тени» Чапмен, похоже, бросал камешек в огород Шекспира, упоминая о «кастальских чашах». В эпиграфе к «Венере и Адонису» говорится о «рыжеволосом Аполлоне», подающем поэту «чаши, полные кастальской воды», то есть кристально чистой воды вдохновения. Но, как считает Чапмен, в шекспировской поэме слишком сильно плотское начало, поэт слишком чувственен, и поэтому не способен создать нечто возвышенное. Язвительное замечание, но Шекспир тоже умел быть язвительным, в его сонете о Чапмене припрятаны свои камешки.
В сонетах запечатлена неравная дружба, подпорченная ревностью не только к сопернику-поэту. Саутгемптон недолго продержался в положении женоненавистника: Уилл сильно влюбился, как мы увидим, в смуглую женщину, и более молодой, более красивый, более знатный мужчина увел ее. Но сначала ему предстояло научиться любить женщин, и «Бесплодные усилия любви» были только теоретическим уроком, который давал более опытный в делах любви мужчина. Необычная поэма анонимного автора появилась в октябре 1594 года, и нам позволительно предположить, что в ней записано любовное приключение, в котором принимали участие и Шекспир, и его покровитель. Называлась она «Уиллоуби, его Авиза, или Правдивый портрет скромной девы и целомудренной и верной жены». Герой, скрытый под инициалами Н.W., ужасно хочет переспать с прелестной молодой женщиной, которая является женой хозяина постоялого двора. Он обращается к «своему близкому другу W.S.» с просьбой помочь ему добиться успеха. В поэме упоминаются «новый актер» и «старый драматург», и (в 43-й части, которая написана прозой) мы узнаем, что «эта Комедия грозила превратиться в Трагедию, судя по тому несчастному и удрученному состоянию, в каком оказался Н.W.». W.S. убеждает своего друга продолжать осаду, но Авиза не отдает предпочтения ни одному из них.
Слева: Джордж Чапмен, которого Ките поздравил с громогласностью его стихов и лысиной, был поэтом-соперником, на которого Шекспир жаловался в своих сонетах. Справа: как лорд-камергер, лорд Хансдон покровительствовал превосходной труппе, для которой Шекспир писал пьесы и исполнял роли
Подобного рода огласка, независимо от того, случилась ли эта история на самом деле или была выдумана, была достаточно нежелательна для Саутгемптона, которому приходилось думать о своем положении; простой драматург едва ли имел право называть себя его другом. Возможно, именно осенью 1594 года Уилл захотел разорвать эти узы, как бы сладостны они ни были, и отказаться от положения прирученного поэта, живущего в великолепном доме. Дружба, возможно, продолжалась, но настало время актеру-драматургу вновь заняться своей карьерой.
Прошло почти два года с тех пор, как насильно закрыли театры, и в мае 1594 года возобновились постановки в театре «Роза». Стали образовываться новые труппы. Нед Аллен, который служил в труппе лорда-адмирала до службы у лорда Стренджа, теперь вернулся в свою старую труппу и реорганизовал ее. Фердинандо Стенли, лорд Стрендж, получил в сентябре 1593 года титул герцога Дерби, но в апреле следующего года он умер при таинственных обстоятельствах и с ужасными болями, некоторые говорили, что его погубили колдовские чары. Опекаемым им актерам пришлось искать нового покровителя, и они нашли его в лице Генри Кэри, лорда Хансдона, лорда-камергера.
«Слуги лорда-камергера», самая большая труппа актеров того времени, с самым великим драматургом всех времен, наконец состоялась. В октябре 1594 года они нашли театр — в полном смысле слова Театр, одно из двух предназначавшихся для постановок пьес зданий в Шордиче. И когда они начали давать представления, Уилл Шекспир был с ними.
В новых пьесах Шекспира четко прослеживаются свидетельства его пребывания в среде аристократов, и дело совсем не в острословии и каламбурах, лошадях, сворах гончих, великолепных шелках и золотых тренчерах[39]. Возникла, например, довольно крупная ссора между друзьями Саутгемптона и соседями Саутгемптона. Друзьями были братья Данверз — сэр Чарлз и сэр Генри, сыновья сэра Джона Данверза, сельского магната и мирового судьи. Соседями были сэр Уолтер Лонг и его брат Генри, чье поместье находилось неподалеку от поместья Саутгемптона близ Тичфилда. Уже довольно давно между этими семьями возникла вражда, корни которой затерялись, возможно, в войне Алой и Белой розы, но неприязнь, существовавшая ранее, обострилась в 1594 году, когда сэр Джон Данверз, восседая в судейском кресле, осудил за разбойное нападение одного из слуг сэра Уолтера Лонга. Сэр Уолтер силой освободил слугу, и после соответствующей жалобы судье следующей ассизы (выездной сессии суда присяжных) сэр Джон имел удовольствие видеть сэра Уолтера за решеткой в тюрьме Флит. Тогда, чтобы преподать должный урок, он осудил еще одного из слуг сэра Уолтера, которого обвиняли в убийстве. Когда сэр Уолтер вышел из тюрьмы, то вместе со своим братом стал инициатором уличных драк между своими сторонниками и сторонниками сэра Джона, в результате один слуга был убит, а другой серьезно ранен. Лонги начали преследовать саму семью Данверз. Генри писал оскорбительные письма сэру Чарлзу, называя его лжецом, дураком, щенком, глупым мальчишкой и обещая, что отхлещет его веревкой по голой заднице. Сэр Чарлз очень рассердился. В сопровождении своего брата и нескольких своих людей он пришел на постоялый двор в Кошэме, где Генри и сэр Уолтер обедали с несколькими благородными друзьями, и дважды ударил сэра Генри дубинкой. Генри вытащил шпагу и ранил сэра Чарлза. Сэр Генри Данверз вытащил пистолет и выстрелил в своего врага-тезку, который упал и вскоре скончался. Братья Данверз сбежали и скрылись у графа Саутгемптона, который, несмотря на предписание об их аресте, организовал для них побег во Францию.
