Простите мне, Милостивый Государь, что еще один раз осмелился сим обеспокоить; после ж сего все что не случится буду сносить терпеливо и употреблю всевозможное старание на одну только пользу службы и на снискание заслужить милость и покровительство Вашей Светлости».
– Читая эти строки, невольно вспоминаешь гоголевские «Мертвые души», а именно родительское наставление маленькому Чичикову: «Смотри же, Павлуша, учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. Коли будешь угождать начальнику, то, хоть и в науке не успеешь и таланту Бог не дал, все пойдешь в ход и всех опередишь».
30 июля Ушаков доносил командующему Войновичу о подготовке турецкого десанта в Крым и о том, что пунктом сосредоточения сил враг наметил Анапу, откуда предполагает произвести нападение на Еникале и Керчь. Правда, десант тогда так и не случился.
Самой насущной задачей Черноморского флота в 1789 году было объединение трех его частей: Лиманской флотилии, Севастопольской эскадры и фрегатов из Таганрога в единый кулак. Марко Иванович понимал, что прошлогодний успех у Фидониси – это не более чем счастливая случайность. Хотя соотношение в линейных кораблях на море стало уже не таким разительным, но все-таки еще оставалось неблагоприятным: до 17 турецких против 5 севастопольских. Выстроив боевую линию кораблей по всем правилам, турки в следующий раз свой шанс вряд ли бы упустили (правда, Потемкин по этому поводу занял своеобразную позицию, он изложил ее Войновичу: «Искусством и храбростью можете Вы заменить превосходство оных в числе!»). Лелеемые князем надежды, что капудан-паша разделит свой флот на мелкие эскадры и их можно будет разбить поодиночке, вскоре исчезли. Только соединив все морские силы в крупную флотилию, численно сопоставимую с турецкой, можно было всерьез рассчитывать на благополучный исход баталии. Но соединению наших эскадр и препятствовал неприятельский флот, уже второй год блокировавший выход из Лимана.
Г.А. Потемкин – Екатерине IIНовые Дубосары. 21 августа
…Флот Турецкий так стоит, что нашим, естли бы итить, то должно на самой ближней дистанции всю проходить их линию между их судов и подводной банкой. Но риску столь большого не зделаю, а буду искать иных средств.
В августе русские войска вышли к небольшой крепости Хаджибей (впоследствии Одесса), где после потери Очакова базировался флот турок и через которую в Константинополь шли поставки хлеба. Турецкий флот наконец-то вынужден был покинуть позицию у входа в Лиман и оттянуться на поддержку Хаджибея. Пользуясь моментом, Потемкин в конце месяца приказал Войновичу провести гребную флотилию из Лимана к Хаджибею, на который уже направлялась колонна войск Гудовича. Заодно из Лимана выводились и парусные суда для последующего соединения их с эскадрой в Севастополе.
Войнович, державший флаг на 80-пушечном корабле «Иосиф II», стоявшем в Лимане, 10 сентября отправил в Севастополь ордер Ушакову с приказом выйти в море на соединение с ним.
К середине сентября Войновичу удалось провести из Лимана до Хаджибея гребную флотилию и передать ее под командование де Рибаса. 14 сентября русские войска, несмотря на стоявшие поблизости турецкие корабли, взяли Хаджибейскую крепость.
Учтя направление ветров и расположение турецких эскадр, контр-адмирал Войнович счел момент благоприятным для соединения Черноморского флота и 22 сентября повел Лиманскую парусную эскадру к берегам Крыма.
Контр-адмирал Ушаков вышел из Севастополя днем раньше с 5 кораблями, 8 фрегатами, 1 бомбардирским судном, 2 вооруженными крейсерами и 3 брандерами. Дойдя вдоль крымского берега до оконечности мыса Тарханкут, эскадра взяла курс на Очаков. 22 сентября в час дня увидели берег острова Тендра, а спустя 3 часа на горизонте показались 10 турецких судов. Еще через полтора часа Ушаков насчитал уже 32 вымпела. Ушаков решил отходить и приказал палить из пушек, чтобы наблюдатели на Тендре смогли заметить его и сообщить Войновичу.
23 сентября в семь утра, находясь в 52 милях от Хаджибея, Ушаков увидел 11 турецких судов, следующих за ним. Вскоре у Тарханкута ему удалось оторваться от неприятеля. Несмотря на противный ветер, утром 27 сентября эскадра благополучно вернулась в Севастополь.
На обратном пути от эскадры Ушакова из-за сильного ветра отделилось бомбардирское судно «Полоцк» и пошло ближе к берегу. Вдруг командир «Полоцка» увидел эскадру Войновича, стоявшую на рейде Евпатории: 4 линейных корабля во главе с «Иосифом II» и 13 корсарских судов.
29 сентября эскадра контр-адмирала Войновича прибыла в Севастополь. При входе в гавань из-за сильного ветра корабль «Александр» не смог войти в бухту, пытался стать на якорь, но его сорвало и выбросило на камни. В тот же день корабль сумели снять с камней и провести в порт. По этому случаю Марко Иванович отмечал в рапорте: «Сие приключение послужило нашим капитанам в пример и в науку, доказав им, что морскому человеку не надобно лениться, ничего не пренебрегать, не избегать малых трудов, дабы не навести больших с вредом, а иногда и гибелью».
Вскоре из Таганрога были приведены в Севастопольскую бухту еще два новых корабля. В Севастополе собралась внушительная эскадра из 11 линейных кораблей и 9 фрегатов. Командующий Войнович, разделив флот на авангард контр-адмирала Ушакова, арьергард бригадира Голенкина и кордебаталию под своим флагом, доносил Потемкину: «Теперь Турецкий флот, кажется, имеет с кем поговорить на Черном море».
8 октября по приказу Потемкина Войнович с эскадрой из 10 кораблей, 5 фрегатов, бомбардирского судна и крейсера выступил к румелийским берегам для поисков противника. После более чем трехнедельного крейсерства, главным образом перед устьем Дуная, не встретив главных сил турецкого флота, так как они уже ушли в Босфор, 4 ноября флот вернулся в Севастополь.
Между тем год близился к концу и лелеемые в Царском Селе надежды, что Потемкин во главе победоносных армий войдет в Константинополь, растаяли. И тут Екатерина отправляет князю письмо, которым он не преминул вскоре воспользоваться:
«…К Гр[афу] Суворову, хотя целая телега с бриллиантами уже накладена, однако кавалерию Егорья Большого креста посылаю по твоей прозьбе: он того достоин, паче же мне нравится, куда его прочишь.
Я любопытна знать, кто у Суворова генералы, кои за болезнию остались позади? Мне кажется, что и твой Войнович не очень на море идет вперед, однако не в осуждение ему да будет сие: я знаю его силу и Турецкую. Желаю от всего сердца, чтоб флотилья и флот были бы целы и здоровы.
18 окт[ября] 1789»
Та самая «публика», что «Царь-град бомбардирует Войновичем», устала ждать… Светлейший сразу реагирует на намек царицы, отмечая, впрочем, достигнутый только что успех:
