Разбросанные по всей стране сёла Ольги — первые устроенные государством населённые пункты[80]. Характерно, что сама княгиня жила вначале в неукреплённом дворце вне степ Киева, и мужи её тоже не спешили укрыться за стенами города. Сёла означали многое. Прежде всего княгиня по договору с местными жителями получала в своё владение землю и угодья. Затем она и последующие князья и бояре стали такие земли населять. Земля означала появление на территориях союзов славянских племён княжьей собственности. То есть само строительство сёл свидетельствует о переходе отношений правителя и подданного в стиле "вооружённый грабитель — жертва" к отношениям мирным, правовым и договорным. Это совершенно иная форма государственности, если, конечно, князя-разбойника можно считать государственным деятелем.
Наконец, княжьи сёла требовали устройства государственных путей сообщения. Поэтому не меньшее значение имели "перевесища": речные переправы, без строительства которых было невозможно сухопутное сообщение летом. Русь была связана исключительно водными путями, годными для сезонной торговли или набега на крупные города, но не для обеспечения постоянной защиты и порядка в государстве. Задачей Ольги было так расставить помосты с проложенными к ним мощёными дорогами от крупных водных путей, чтобы они были в любое время доступны для чиновников и военных[81].
"Мосты" (помосты на топких местах и собственно мосты) были совершенно необходимы для русских сухопутных дорог. Иначе страна была проезжей только на ладьях летом и на санях (по тем же рекам) зимой. Сани Ольги в Пскове говорят нам о том, что княгиня использовала для объезда земель и зимние пути. Это был настоящий подвиг! Не только сегодня Россия нелегка для передвижения. После Смутного времени начала XVII в. освободитель Москвы князь Дмитрий Пожарский потребовал себе чрезвычайных полномочий, чтобы… восстановить разрушенные дороги и обслуживающую их государственную ямскую систему. А во времена Ольги о системе дорог, ямских слободах в городах и станциях-ямах на дорогах ещё не знали.
В лаконичном летописном рассказе о строительстве Ольгой государства на месте прежней деятельности князей-разбойников есть очень любопытный момент: при всей любви сказителей и летописцев к дружинным подвигам они вскоре после событий не помнили, а позже не придумали никаких вооруженных конфликтов! Установить единую княжескую власть и рассадить своих чиновников-тиунов на огромной территории так, чтобы народ потом с гордостью указывал на сохранившиеся сани Ольги в Пскове или село Олжино на Десне — не просто подвиг. Ольга совершила невозможное, сформировав гражданскую администрацию и сохранив за ней ту треть доходов, которую её резиденция в Вышгороде получала уже не только с древлян, но со всей Руси.
Вышгород, о строительстве которого летописи не рассказывают, был занят или возведён Ольгой не случайно. Он стоял на высоком холме над Днепром, выше Киева и устья Десны, как раз на торговом пути с запада, от осколков империи франков, на восток, в Хазарию и к Великому шёлковому пути. Находясь здесь, Ольга равно контролировала полян на юге, древлян на западе, радимичей на севере и северян на востоке. Контролировала с самой чувствительной, торговой стороны. Ведь главные их коммерческие интересы сходились на водных путях именно у Вышгорода. Не случайно этот город упоминал как важный центр Руси византийский император Константин Багрянородный, с которым княгиня вскоре успешно провела переговоры.
Древнейший сказитель и последующие летописцы особо восторгались дипломатическими способностями Ольги. Мирно установить власть и порядок по всей стране она могла, только убедив влиятельных лиц на местах в выгодности такой организации. Наиболее очевидной выгодой для тех, кого не удовлетворяли плоды натурального хозяйства, было удобство внешней торговли, а самым привлекательным партнёром — легкодоступная по воде Византия. Туда Ольга и направилась.
Рассказ Древнейшего сказания о посольстве Ольги в Царьград лучше всего передаёт Начальный свод. В "Повести временных лет", составитель которой обычно стремился расширить повествование, текст о мирной победе женщины над византийцами, в войне против которых не преуспел князь Игорь, был сокращён. И дружинников, передававших друг другу рассказы о княгине, и летописцев, оставивших эти рассказы в истории, деятельность Ольги заставляла гордиться и в то же время несколько смущала. Естественно, что они понимали её победы и оценивали их на свой, мужской, и весьма брутальный вкус.
"Пошла Ольга в греки, — поведал нам сказитель, — и пришла в Цесарьград. И был тогда цесарь именем Цимисхий[82]. (Далее во всех источниках пропущен текст о чиновниках императора, которые долго держали посольство княгини в гавани Константинополя.) Они же поведали цесарю о её приходе. И тут же цесарь прозвал её к себе. Она же пошла к нему, нимало не медля.
И увидел её цесарь весьма красивую лицом и смыслящую в премудрости. Удивился же цесарь разуму её и, ещё побеседовав, сказал ей: "Достойна с нами царствовать и в городе этом".
Она же, уразумев, сказала цесарю: "Я язычница. А если хочешь меня крестить, то крести меня сам. Если этого не сотворишь, то не буду креститься".
Царь же послушал словес этих и тут же крестил её вместе с патриархом. Она же, просвещена будучи (святым крещением. — А.Б.), радовалась тогда душой и телом.
И поучал её патриарх о вере, и так сказал ей: "Благословенна ты среди жён русских, ибо оставила тьму, а свет возлюбила. И благословлять тебя будут сыны русские в последующие дни, потомки внуков твоих!" И заповедал ей о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о воздержании чистого тела.
Она же, преклонив голову, стояла, как губка впитывающая, внимая учению. И, поклонившись патриарху, сказала: "Молитвами твоими сохранена буду, честнейший владыка, от сети неприязненной". Было ведь имя наречено ей в святом крещении Елена, как древней цесарице, матери Великого Константина[83].
И благословил её патриарх и отпустил.
И после крещения призвал её цесарь и сказал ей: "Хочу взять тебя себе женой".
Она же сказала: "Как хочешь меня взять, окрестив меня сам и назвав меня своей дочерью? У христиан нет такого закона, ты, цесарь, сам ведаешь".
И сказал цесарь предстоящим тут вельможам своим: "Упремудрила меня Ольга словами своими!" — была же она мудра на слова.
Цесарь же тот Цимисхий, слыша речи её, дал ей дары многие: золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные. И тут цесарь отпустил её, нарёк себе дочерью.
