Вячеслав Пальман - Кольцо Сатаны. Часть 2. Гонимые

— Попробуй, займись! Они два раза съездят на тот берег — и уже денег девать некуда. Не подступишься, да еще папа сам когда-то раскулачивал, порядок знает.

— Кое-что перепадет и на трассу. Два ледокола работают в бухте, колют метровый лед у самого пирса. И два транспорта подходят оттуда. Моряки возят, что душе угодно, их там принимают, как родных, вот и нагружаются, как только можно. Средняя школа в городе полупустая. По согласию родителей бросают — и в плавание, по блату, конечно. Новая элита создается в обществе. Ну, кому что, как говорится. Нам интересно другое. Со дня на день привезут семена, учитесь разбираться в сортах и названиях, чтобы прокола не допустить. Говорят, что из Аляски, северные формы.

— Пришел его благородие, — тихо сказала Тоня и кивнула на дверь.

— Пригласим соседа? — спросил Табышев.

— Не пойдет, — сказала Тоня. — Вы вот тут о здравии людей беспокоитесь, а он — за упокой. О чем с ним говорить?

Михаил Иванович вышел. Из прихожей раздавалось «бу-бу-бу». Вернулся обескураженный.

— Не хочет. Боится, конечно. Расспросов, подначек, а то и встречи с кем-то из бывших подопечных. Было бы предложено. Они сами себя из общества выделили на десятилетия.

Уходили от Табышевых поздно, спали агрономы мало. Но на совещание пришли разом и выглядели свежими.

У агрономов нашлось, что сказать. Говорил и Морозов, напирал на необходимость полного сбора навоза по принципу: сколько привезут, столько и овощей получат. Так они делают в Сусумане. И успешно. Просил подтвердить эту зависимость приказом по Главку. А в заключение высказался по делам тепличным, попросив привезти из Приморья для совхоза десяток-другой пчелосемей: опылять огурцы в теплицах. Посмеялись, но, подумав, согласились. Ведь тепличницы опыляют огурцы вручную — сколько цветов, столько раз в них сунуться надо. И все-таки много пустоцветов. Пчелы опыление проделают куда лучше.

Опоздал и пришел с извинением почвовед, ученый Руссо, старый знакомый Морозова по Дукче. И сразу начался разговор о почвах.

— Да, надо создавать рукотворные, — высказался Руссо. — Все естественные почвы слабы, они богаче только на побережье. Нужен навоз. Нужно увеличивать поголовье скота — и для молока-мяса, и для навоза. Сусуман впереди потому, что Западное управление приказало выдавать овощи приискам, которые снабжают совхоз навозом. И фекалиями.

— Фекалиев на Колыме нет, — буркнул Савельев.

— Ну, как же! Столько народу в зонах, — заметил Руссо.

— У этого народа рацион питания рассчитан на полное усвоение. Без шлаков, — под мрачные улыбки буркнул Савельев. — Исключение составляют вохровцы и начальство. Но это мизер.

Через полчаса раздался звонок. Табышев взял трубку, выслушал, сказал «извещу». И, положив телефон, заявил:

— Завтра нас приглашают в Главк. Кто-то из генералов хочет выслушать агрономов. Ну, а мы займемся пока рассмотрением заявок и вашими отчетами. Так, мужики?

И Морозов, и его коллеги впервые входили в здание Дальстроя, многоэтажное, барски обширное, ухоженное, с коврами на лестнице. Площадку второго этажа, устеленную большим ковром, занимал постамент. На нем стояла белая, ангельски чистая фигура великого вождя всех времен и народов, красавца в кителе и с трубкой в руке. Он вызывал и страх, и трудно скрываемое презрение. Агрономы только покосились на него и опустили головы. Стоять бы ему на всех кладбищах, которые резво умножал…

Агрономов принял генерал Комаров, заместитель Никишова по снабжению. Коротыш с выпуклым животом и широченной грудью, отечным лицом выпивохи, он надел как для парада китель со многими орденами, чтобы поразить лицезреющих его. Демократически пожал руки и жестом хозяина показал стол, за который агрономы и уселись, стараясь делать это как можно тише. Зажглись люстры, два адъютанта сели по сторонам от генерала. Но обстановка не так поражала, как его самодовольное лицо как у мужлана, которому удалось перехитрить интеллигента на базаре.

И понес, и понес! Стране нужно много золота, потому что капиталисты стали, наконец, податливее и торгуют с нами, везут за золото технику и продукты, одежду и машины, их уже не смущает, что Дальстрой использует труд «врагов народа», среди которых, несомненно, есть и их наёмники — диверсанты и шпионы — обезвреженные решительными действиями нашего учителя и вождя, товарища Сталина и его верного соратника, блестящего чекиста Лаврентия Павловича Берия.

Говорил он долго, но плохо, все подбирался к главной теме, очевидно, не зная и сотой доли того, что требовала сельская производственная тема, абсолютно закрытая для бывшего следователя и охранника высоких чинов. Выговорившись, он насупился и сказал:

— Вы вот все специалисты с образованием, а ни хрена не сделали, чтобы получать больше продуктов на Колыме. Или выращивать капусту и картошку сложней, чем получать золото?

И уставился на Руссо, чья седая голова особенно выделялась за столом.

— С вашего позволения, действительно сложнее, — вдруг сказал почвовед. — Особенно картошку.

— Чему же вас учили, если есть поговорка, что «проще картошки»?

И генерал поднял рыжие брови.

— Учили биологии, почвоведению, агротехнике. На Колыме экстремальные условия, полярный климат и очень слабые, младенческие почвы.

— Не позволяют? — перебил генерал. — Но мне каждое утро подают к завтраку и помидоры, и зелень, и здешнюю картошку. Нет, вы что-то не с того конца начали разговор.

— Я отвечал на ваш вопрос…

— Не так ответили, не так. Да-да, товарищ ученый. У нас сегодня твердая задача: удвоить, утроить продукцию совхозов. Если надо, то и новые строить. Есть у вас такой план, агрономы?

— Есть, — сказал Табышев и встал. — Мы передали его на ваше имя две недели назад.

Генерал нажал кнопку на столе. Из приемной вошел майор и застыл.

— Говорят, у тебя где-то план агрономов по развитию.

— Я передал его вам.

Недовольно засопев, Комаров отодвинулся от стола, заглянул в один, второй, третий ящик, майор подскочил, склонился, показал пальцем.

— Кажется, эта папка…

— Надо не совать в стол, а в руки, в руки! Тут этих бумаг!.. И докладывать, тем более от Александры Романовны, — голос Комарова обрел суровость. Сердился. — Иди, но в другой раз…

И, положив папку перед собой, сказал уже примирительно:

— Бумаги… Это мы умеем. Лучше раз услышать, чем десять раз написать. Давайте-ка поговорим. Кто первый?

Табышев говорил скупо, точно, доказательно. Да, можно усилить работы на естественных землях по реке Тауй и ее притокам. Природные земли есть и в долине реки Ола. Но они покрыты лесом или вырубками. Да, можно превратить в пашню еще тысячу гектаров в зоне приисков, но для этой новой и бесплодной земли требуется много навоза, а коров и лошадей на Колыме мало. Есть предложение завезти в Нагаево две-три тысячи коров. Будет и молоко, и навоз. Часть новых земель обратить в пастбища и сенокосы.