Кассандра еще не впала в транс и поэтому может одновременно «видеть» происходящее и вести разговор с корифеем, который покуда не доверяет чужеземной пророчице.
Тогда вещунья описывает преступление, свершившееся в прошлом, со всеми его жуткими деталями и подробностями, которых она попросту не могла знать. Речь идет о том, как Атрей, отец Агамемнона, убивает детей Фиеста и кормит ими своего брата, отца ребятишек:
Опять, опять
Меня кружит пророчества безумный вихрь
И мучит боль предчувствий. О беда, беда!
Глядите! Тенью бледною сидят вот здесь,
У дома, дети, кровными убитые.
И кажется, в ручонках сжали мальчики
Свое же мясо — потроха, кишки свои.
А их отец — о горестное пиршество!
Растерзанные внутренности в рот сует.
Убедившись в точном знании Кассандрой далекого прошлого, корифей тем не менее отрицает возможность проникновения пророчицы в будущее.
Кассандра понимает, что это продолжает действовать проклятие Аполлона, наделившего ее даром предвидения, но отказавшего в доверии людей ее словам.
Она призывает бога, просит помощи и, не дождавшись, заходится в кликушеском крике, предсказывая и смерть Агамемнона, и свою собственную, а заодно и гибель убийцы от рук ее, Клитемнестры, сына:
Сам Аполлон с меня убор провидицы
Срывает, увидав, каким посмешищем
Стал мой наряд, пока враги и недруги
Согласным хором надо мною тешились.
Меня бранили, называли нищенкой,
Кликушею голодной — все я вынесла.
И вот сегодня наконец пророчицу
Сюда на муку смертную привел пророк.
Передо мною не отцовский жертвенник,
А плаха. На нее прольется кровь моя.
Но уж за гибель нашу боги взыщут мзду!
Еще придет он, тот, кто отомстит за нас:
Сын мать убьет и за отца расплатится.
Скиталец, из страны родимой изгнанный,
Он явится, кровавый замыкая круг!
Несколько раз зовет Клитемнестра Кассандру войти во дворец якобы для совершения жертвоприношения, а на самом деле, чтобы убить ее.
Кассандра, переполненная кошмарными видениями и пророчествами, долго медлит, несколько раз пытается подойти к дверям и бессильно отступает. Затем все же собирается с силами и молча направляется на место своей казни, твердо зная ее неотвратимость и, может быть, законность (она помнит свою вину перед Аполлоном).
А. Ф. Лосев в книге «Мифология греков и римлян» так пишет о Кассандре в изображении Эсхила: «В мировой литературе редко можно найти образ, исполненный такой безысходной, такой сложной и напряженной трагичности. И все это удалось показать Эсхилу потому, что Кассандра поставлена у него между двух великих социальных эпох — между мифологическим абсолютизмом и правами живой человеческой личности. Это историческое противоречие воплощено здесь в образе настолько же глубоком, насколько наивном и простом, так что Эсхил, этот гениальный изобразитель социальных катастроф, превзошел здесь все прочие свои произведения».
Теперь делается понятным, почему Кассандра навечно осталась «в памяти смертных», почему люди долго чтили ее могилу (впрочем, на эту честь претендовали и Микены, и Амиклы). Понятно также, почему в Амиклах имелся даже, по словам Павсания, храм Кассандры, то есть отправлялся какой-то ее культ.
Во времена позднего эллинизма Филострат в своих «Картинах» рассказывает об одной из них, где изображается убийство Агамемнона и Кассандры: «Сама Кассандра — как она прекрасна-нежна! И в то же время она — вне себя; она устремилась помочь Агамемнону, бросая с себя венки священных повязок и как бы стараясь его защитить своим божественным саном, но так как секира уже поднята над нею самой, она обращает туда свои взоры и кричит так жалобно, что даже умирающий Агамемнон, услышавши тот крик, пожалел ее всем остатком своей души: о нем он вспомнит даже в царстве Аида, на собрании душ, беседуя там с Одиссеем».
Добавим, что в этом разговоре Агамемнон жалуется, кроме всего прочего, на то, что ему
Кознодейка жена не дала ни одним насладиться
Взглядом на милого сына; я был в мгновенье зарезан.
Но об этом лучше споет хор.
Стасим пятый Исполнение всех желаний
Семь лет правил Микенами узурпатор Эгист. Он, правда, не считал себя таковым, ибо искренне полагал, что царская власть была когда-то просто похищена у него Агамемноном, сыном Атрея.
Тем временем где-то далеко на чужбине подрастает сын Агамемнона Орест.
А в самом дворце бродит тенью убитого отца скорбная девушка по имени Электра, которую боится и ненавидит мать, а отчим, Эгист, хочет заточить в темницу. Одной лишь мечтой живет эта отверженная — встретить брата Ореста и быть свидетельницей того, как отомстит он за смерть отца.
Орест — единственный сын Агамемнона и уже только по одной этой причине должен стать мстителем. А ведь есть еще и царский трон, захваченный тираном, есть наследственное право на него.
Будучи по природе своей мягким и отзывчивым, Орест вырос среди добрых друзей и вряд ли решился бы на убийство, если бы его не направлял бог Аполлон, в руководящей роли которого признается, по Софоклу, и сам Орест:
Итак, когда в святилище пифийское
Явился я и вопросил, каким путем
За отчее убийство отомстить могу, —
Вещает мне владыка Феб и требует,
Чтоб я своей рукой, — прибегнув к
хитрости, —
Один свершил убийство правосудное.
Жизнь Клитемнестры после того, как она собственными руками совершила злодеяние над Агамемноном, а потом и его трупом, превратилась в кромешный ад. Она полна страха, ночью не дают покоя мрачные сновидения. И причиной всему — знание, что жив еще ее собственный сын, которому суждено., если верить предсмертному предсказанию вещей Кассандры, отомстить за ужасную гибель своего отца. А не верить словам Кассандры было теперь невозможно, ибо с ее смертью исчезло и заклятие Аполлона. Выяснилось, что все пророчества троянки исполнились в точности так, как она и предсказывала.
Все, кроме одного, последнего…
В душе Клитемнестры живет тайная надежда на то, что оно, может быть, и не исполнится. Даже сам Аполлон делал иногда ложные пророчества, так было, например, когда он приказал построить афинянам деревянные стены, которые так и не смогли защитить город от нападения Ксеркса, и погибло большое число жителей Афин.
Клитемнестра надеется на преждевременную гибель своего сына, но вслух эту надежду не высказывает. Ей приходится хитрить со своей совестью, когда она убеждает Электру в своем праве на мщение за погубленную Агамемноном Ифигению.
