В ответ Шри Бхагаван процитировал стих из «Йога-Васишты»: «Эта праджня (трансцендентная мудрость), хранящаяся в сердце мудрого – чинтамани (мифический драгоценный камень, символизирующий чистое сознание). Как кальпалата (небесное растение, исполняющее желания), оно мгновенно исполняет всё, о чем он подумал».
Он также процитировал определение праджни, данное Шри Шанкарачарьей в «Вивекачудамани»: «Мысль, представляющая собой чистое сознание, свободное от васан».
Позже Шри Бхагаван написал для меня собственной рукой обе эти цитаты и отдал мне.
Шри В. Анантачари стоило огромного труда напечатать «Шри Рамана-гиту» на телугу. Узнав, что его имя с благодарностью упомянули в предисловии, он умолял Шри Бхагавана убрать его имя из книги.
Шри Бхагаван сказал ему: «О чем ты беспокоишься? Просить, чтобы не указывали твое имя, – это такой же эгоизм, как и желать, чтобы его упомянули. Пусть будет, как есть. В конце концов, кто знает, кто такой Анантачари?»
Как-то раз в ашрам вместе со своей семьей приехал Шри Панна Лалл, уполномоченный Индийской гражданской службы, комиссар[119] округа Аллахабад, штат Уттар-Прадеш. Однажды утром он пожаловался Шри Бхагавану, что несмотря на богатство, власть и материальный комфорт, не может обрести покоя.
Шри Бхагаван спросил его: «Почему вы хотите покоя? Почему вы не можете быть таким, какой вы есть?»
Шри Панна Лалл ответил: «Потому что без него я не чувствую счастья».
Тогда Шри Бхагаван сказал: «Так бывает всегда. Человек, страдающий от головной боли, не может сидеть спокойно, пока не примет лекарство и не избавится от боли. Потому что наша природа – быть здоровыми, а не больными. Точно так же покой – это наша природа. На самом деле мы есть покой. Но, забыв об этом, мы ищем покой во внешнем мире. Этот поиск изначально обречен на неудачу и является источником всех несчастий. В тот момент, когда вы уведете ум от внешних объектов и обратите его вовнутрь, вы почувствуете настоящий покой и счастье».
Во время этого же визита однажды рано утром Шри Бхагаван поведал нам о том, что мы каждый день видим проблеск Самости. Между сном и бодрствованием есть момент сумерек. Бодрствующее сознание включается с появлением «я»-мысли. До момента возникновения «я»-мысли есть доля секунды неразличающего, чистого сознания. Вначале бессознательность, потом свет чистого сознания, а потом «я»-мысль, с которой нас затопляет мирское сознание. Таков порядок вещей. Мы можем ощутить его, сказал он, если будем достаточно алертны и внимательны.
Через некоторое время после моего возвращения домой, в октябре 1937 г., у моей двухлетней дочери Индиры случилось два припадка. Второй был сильнее, чем первый.
Она потеряла сознание, все жизненно важные органы перестали работать. Казалось, она умерла. Врач традиционной медицины сказал, что он ничего не может сделать, и посоветовал обратиться к специалисту по аюрведе. Когда старик прижег ей точку между бровями своей зажженной трубкой, девочка тихо застонала – жизненно важные органы заработали. Но даже после этого она не пришла в себя, продолжая лежать, как неживая. Послали за двумя докторами аюрведы – и ни одного не смогли найти. В этот критический момент мой взгляд случайно упал на портрет Шри Бхагавана, и я простерся, взмолившись про себя: «О Бхагаван, никто не смог ей помочь, теперь надежда только на Вас!»
Встав, я машинально открыл ящик стола, вытащил телеграфный бланк и послал телеграмму, в которой молил Шри Бхагавана о милости и помощи ребенку. Начальник телеграфной станции сказал, что телеграмма дойдет до ашрама в 10.00. Ровно в 19.00 пришли оба врача-аюрведиста.
Мой двоюродный брат Шри В. В. Нараянаппа прибыл точно в то же время и вручил адресованный мне конверт со словами: «Вот прасад Шри Бхагавана для ребенка».
Меня поразило, что Шри Бхагаван ответил этим чудом на мою молитву. Нараянаппа сказал, что это прасад, который я взял для него в прошлом году, когда он был болен, и который он сохранил в том же конверте. В тот день он внезапно почувствовал, что должен отдать его больному ребенку. Два врача, советуясь друг с другом, провели необходимые медицинские процедуры и уверили меня, что жизнь ребенка вне опасности. В ту ночь, когда я спал рядом с дочерью, я увидел необыкновенный сон. Я был в холле Шри Бхагавана. Шри Бхагаван, как обычно, сидел полулежа на своем диване. Перед ним стояла темная зловещая фигура гигантского роста. Шри Бхагаван трижды показал этому существу пальцем на выход. Повинуясь его приказу, незнакомец ушел. Затем Шри Бхагаван повернулся ко мне, подозвал меня к себе и спросил: «Как твоя дочь?»
Я ответил: «Вашей милостью, Бхагаван, ей уже лучше».
Тогда Шри Бхагаван сказал: «С ней все будет хорошо. Не бойся». Он положил руку мне на спину. От этого прикосновения по мне пробежала дрожь, и сон растаял. На следующее утро я получил от ашрама ответ: «Получили вашу телеграмму вчера вечером в 19.00. Шри Бхагаван прочитал ее. Он благословляет вашу дочь на выздоровление. Просим вас не беспокоиться».
Я написал письмо, в котором рассказал о вчерашнем случае и о своем сновидении. Из администрации ашрама мне ответили:
«Мы очень рады, что милостью Шри Бхагавана ваша дочь вышла из критического состояния. Это чудо, произошедшее благодаря его благодатной милости и вашей глубокой преданности» [120].
В Рождество, когда я снова приехал в ашрам, я спросил Шри Бхагавана, что он подумал, прочитав мою телеграмму.
Он просто сказал: «Да, я прочитал твою телеграмму и отметил, что в тот момент часы пробили семь».
Я настойчиво повторил свой вопрос: «Бхагаван, подумали ли вы, что должны сделать что-то, чтобы спасти ребенка?»
Ответ Шри Бхагавана был мгновенным и прямолинейным: «Даже мысль о том, чтобы спасти ребенка, – это санкальпа (волевой акт, или акт намерения), а тот, у кого есть хоть одна санкальпа, – не джняни. В действительности, думать не нужно. В тот момент, когда взгляд джняни падает на что-либо, начинается божественное, самопроизвольное действие, которе само по себе ведет к наилучшему исходу».
Этот разговор происходил на телугу, кроме фразы «божественное, самопроизвольное действие» – ее Шри Бхагаван произнес на английском.
Утром перед моим отъездом д-р Сьед, профессор философии университета Аллахабада, задал вопрос:
«Бхагаван, в чем заключается цель Творения?»
Обычно Бхагаван отвечал на телугу, тамильском или малаялам, а потом его ответы кто-нибудь переводил. На этот раз Шри Бхагаван заговорил на английском. Он задал встречный вопрос: «Может ли глаз увидеть сам себя?»
