Успешно отразив все атаки венгров, 1-й танковый батальон удержал позиции в Чанадпалоте. Ночью комдив стрелков прислал в 767-й стрелковый полк пополнение, и с утра этот полк, при поддержке 2-го танкового батальона бригады, перешел в контратаку и отбросил противника. Танкисты, пехота и артиллерия дивизии закреплялись на достигнутых рубежах. А вот наша авиация бездействовала: слишком далеко мы ушли вперед. В течение нескольких дней продолжались упорные, ожесточенные бои. Все атаки врага были отбиты. 5 октября потрепанные части 6-й и 2-й пехотных дивизий и 1-й танковой дивизии венгров перешли к обороне.
Командир 18-го танкового корпуса получил приказ: «Силами 170-й танковой бригады во взаимодействии с 228-й стрелковой дивизией удерживать занимаемый рубеж, а главными силами прорвать оборону противника и наступать в направлении Кунагота, Орошхаза, Сентеш. Овладеть Орошхаза и выйти на рубеж Уйварош – Надьмагоч, выслав передовые отряды на р. Тисса, и захватить переправы в районах Чонград. В последующем быть в готовности наступать на Сольнок». 6 октября главные силы корпуса прорвали оборону противника и уничтожили потрепанные части его 6-й и 20-й пехотных дивизий и, развивая наступление, овладели Орошхаза. 170-я танковая бригада, отбив все атаки противника, также перешла в наступление.
В 1-м танковом батальоне оставшиеся 10 танков свели в мою роту, которая пошла вперед в голове бригады. Продвигались мы по проселочным дорогам осторожно, используя местность. Венгерская равнина очаровывала: кругом простирались поля кукурузы, сады и виноградники. Бедные крестьянские хаты напоминали Украину. Огромные графские угодья с добротными каменными постройками впечатляли. Все было в диковинку, и каждый с большим любопытством рассматривал землю Венгрии.
Распогодилось, и теперь в синеве неба беспрерывно появлялись самолеты. Без боя мы вошли в Кирайхедьеш и подошли к «господскому двору Ракоши». Головной взвод лейтенанта Алексашина был обстрелян из противотанковых орудий. В полной уверенности, что противник сломлен, отходит и, значит, не сможет оказать серьезного сопротивления, я развернул роту и атаковал «господский двор Ракоши» с юга. Противник подпустил танки на дальность прямого выстрела и открыл сильный огонь из танков и ПТО. От неожиданности в боевом порядке роты произошло замешательство. Не раздумывая, я вырвался вперед и повел за собой роту. Разгорелся упорный, ожесточенный бой. Налетели немецкие бомбардировщики, и темп атаки упал. Танки медленно елозили от укрытия к укрытию, ведя затянувшийся огневой бой. Мой экипаж подбил «Пантеру», а взвод Максимова уничтожил два противотанковых орудия. Однако рота потеряла два танка.
В ходе боя разведчики установили, что в Ракоши обороняется до пехотного батальона при поддержке 2 «Пантер» и 9 ПТО. Кроме того, в 6 км севернее на огневых позициях стоит артдивизион и поддерживает обороняющихся огнем. Подъехал комбриг, устроил мне разнос за опрометчивую атаку, разобрался в обстановке и доложил по радио комкору. Генерал-майор Говоруненко изменил задачу бригаде, приказав обойти «господский двор Ракоши» справа и наступать в направлении Бекешшамшон, Сенкуташ и к исходу дня выйти и оседлать шоссе Вашерхеш – Куташ. Уяснив новую задачу, комбриг подозвал меня и приказал действовать с танкодесантной ротой в качестве передового отряда, не ввязываясь в затяжные бои.
Обойдя «господский двор Ракоши» справа, мы перерезали дорогу Питварош – Ракоши, на которой Коля Максимов уничтожил две машины с пехотой. Я не мог уйти от соблазна уничтожить артдивизион врага, который помог немцам подбить два моих танка под Ракоши, и приказал Максимову и Яковлеву охватить его с флангов. Развернув взводы, они внезапно ворвались на огневую позицию и в считаные минуты расправились с дивизионом, оставив на земле 6 искореженных орудий, более десятка трупов и несколько горящих тягачей. Довольные удачным боем, мы двинулись вперед и вышли на дорогу Тоткомлош – Ракоши, где встретили и уничтожили несколько машин с боеприпасами и имуществом, следовавших в Ракоши. Передовой отряд подошел к Шарконю, где встретил организованное сопротивление артиллерии, пехоты и кавалерии противника. Завязался бой, но противник не выдержал и отошел на Бекешшамшон. Под покровом темноты наш передовой отряд по мосту переправился на другую сторону канала Сараз-Эр и перерезал дорогу, идущую вдоль канала. Комбриг остановился в Шарконе. Из ремонта подошли четыре танка, и их передали нам.
К исходу дня главные силы корпуса и стрелковые соединения вышли на рубеж Бекешчаба – Орошхаза. Ночью, боясь окружения, противник начал отход, осторожно двигаясь вдоль канала на Бекешшамшон. Здесь он наскочил на засаду передового отряда, и разгорелся ночной бой. От неожиданности в колонне противника началась паника. Под огнем танков передового отряда машины, повозки, солдаты и офицеры метались в разные стороны, в грохоте разрывов и пулеметных очередей ржали лошади, ревели, надрываясь, моторы, кричали и стонали люди. Создалась пробка. Многие бросились в лес, прыгали в канал, пытаясь вплавь уйти от губительного огня. И только одиночным хвостовым машинам и повозкам удалось удрать назад… Наступившее утро высветило ужасное зрелище растерзанной колонны противника. Мы же в течение дня и ночи сумели не понести потерь и с рассветом атаковали и овладели Бекешшамшоном.
Разрозненными группами противник отходил на Сентеш, на окраине которого организовал оборону. Главные силы нашего 18-го танкового корпуса подошли к Сентешу и начали бой за город. 110-я и 181-я танковые бригады атаковали, несли потери, но успеха не имели. Комкор приказал прекратить безрезультатные атаки и принял решение: 110-й танковой бригаде сковать противника с юга, а силами 170-й и 181-й танковых бригад нанести удар с востока и севера. Окружить противника в Сентеше, прижать его к реке и уничтожить.
К полудню 170-я танковая бригада оседлала дорогу Орошхаза – Сентеш и, продолжая наступление, вышла к развилке шоссейных дорог в 4 км северо-восточнее Сентеша. Чунихин вызвал меня к себе и лично поставил задачу: «Возьми свои шесть танков, роту автоматчиков и четыре орудия. За ночь выйди к переправе через реку Тисса, в районе Чонград, и захвати шоссейный и железнодорожный мосты». Для ориентировки он сообщил, что с такой же задачей туда идет передовой отряд 181-й танковой бригады.
После короткой подготовки наш передовой отряд двинулся к реке. Пугающую тишину темной осенней ночи нарушали лишь дальние раскаты тяжелого боя за Сентеш. Мы продвигались полевыми дорогами и прямиком полями, преодолевая ручьи и каналы. Шли по тылам противника, в кромешной осенней темноте, стараясь не обнаружить себя, не вступать в бой и не задерживаться. Маршрут определяли по силуэтам отдельно стоящих домов в хуторах, деревень и посадок, сверяя его по карте, которую подсвечивали фонариком. Согласно карте, маршрут должен пересекать узкоколейную железную дорогу, а ее все не было. Я стал волноваться, и мы остановились у добротного каменного дома. Не достучались – запуганные мадьяры не отвечали. Вперед в разведдозор выслали лейтенанта Бикмулина с десантом автоматчиков. Ждем 15 минут – никаких известий. «Вперед!» – командую я. И вот, двигаясь на большой скорости, мы наткнулись на танк Бикмулина. Сам он безмятежно спал на сиденье. Это взбесило всех. Коля Максимов вытащил из танка сонного Бикмулина, дал ему в ухо и выматерил: «Ты что делаешь, скотина?! Тебя зачем послали?!» Лейтенант только оправдывался: «Так я же вперед послал разведчиков Скляренко и Горбкова». «Ладно, – сдерживая себя, сказал я, – не время сводить счеты. Разберемся. Вперед, все за мной!» Отряд на повышенных скоростях помчался к Тиссе на переправу. По пути мы подобрали автоматчиков. Бикмулин шел теперь в хвосте колонны. Мы вышли к железной и шоссейной дорогам на Чонград, а вскоре подошел передовой отряд 181-й танковой бригады в составе трех танков и взвода автоматчиков.
