На следующий день мы, с новоиспеченным Рудольфом, спускались в холл гостиницы. День обещал быть жарким, и я надела шляпу. Перед входом в холл меня остановил охранник и вежливо сказал:
— Синьорита, разрешите вам дать добрый совет. Снимите и оставьте здесь головной убор. Послушайте меня! А то, чего доброго, анархисты примут вас за фашистку, и тогда — не оберетесь неприятностей.
Я вернулась и раз и навсегда оставила шляпу. Надела черный берет.
* * *
К вечеру на второй день послу выхода группы из вражеского тыла, приехал к нам Михаил Кольцов. Был он очень похож на испанца по одежде и поведению, и говорил он по-испански, как истинный кастельяно. Был он очень похож на испанца по одежде и поведению, и говорил он по-испански, как истинный кастельяно.
Весть о прибытии Михаила Кольцова на базу всполошила весь ее состав. Кольцова хорошо в то время знали не только мы, советские люди. Его выступления в печати вдохновляли республиканцев в их борьбе против мятежников и фашистских интервентов. Все хотели увидеть этого боевого «новинара», как его назвал Иван Большой.
— Познакомьте меня, пожалуйста, с участниками крушения поезда под Кордовой, — обратился ко мне Михаил Кольцов, узнав, что на базе нет Рудольфа., узнав, что на базе нет Рудольфа.
Я выполнила его просьбу и началась дружеская беседа, но все помнили приказ Доминго — держать язык за зубами. Свободно говорили о погоде, о том, как промокли и устали, но никто не сказал, где обогревались и отдыхали. Объяснили, что поставили большую мину, чтобы уничтожить всех фашистов в поезде.
Михаила Кольцова очень интересовали боевые акции интербригадовцев в тылу врага.
— Все иностранные товарищи знают испанский? — спросил Кольцов у Доминго. у Доминго.
— Нет! — махнул рукой капитан. — Два югослава, итальянцы и французы понимают, могут объясняться, а другие, когда поступили в отряд, знали несколько десятков слов и только, а теперь уже все могут объясняться.
— А как же местное население? Может сразу заметить, что иностранцы?
— Наши группы берут в тыл все необходимое и к местному населению не обращаются. Для работы среди населения и связей с ним у нас привлекаются только испанцы, — ответил Доминго.
— Ну, а если ночью кто отстанет? — спросил Кольцов.
— Пока никто не отставал. — Есть компас. Выйдет!
— Почему вы пошли в партизаны? — обратился Кольцов к Хуану Гранде. (Потому, что приехал в Испанию воевать против фашистов, — ответил тот. к Хуану Гранде. — Потому, что приехал в Испанию воевать против фашистов, (ответил тот.
— Но, воевать можно и на фронте, там фашистов тоже много, там для иностранцев проще, можно и не знать языка! — допытывался Михаил Ефимович.
— Нет! В тылу фашистов бить легче и, главное, ты его бьешь там, где он не ждет и тогда, когда сам в стороне. Вначале я сам этого не понимал, а когда увидел, то сообразил, что мятежники в поездах и машинах, как змеи в клетках. Бей их пока не выползли, — доказывал Хуан.
Кольцов бегло записывал, но больше на эту тему вопросов не задавал. Я не слыхала о чем он разговаривал с Рубио, но заметила, что он остался доволен этой беседой. бегло записывал, но больше на эту тему вопросов не задавал. Я не слыхала о чем он разговаривал с Рубио, но заметила, что он остался доволен этой беседой.
— После уничтожения поезда с летным составом не могут ли мятежники по горячим следам найти и уничтожить вас на вашей базе? — спросил Кольцов у Доминго. у Доминго.
— На базу в тыл врага мы уже не вернемся, а до баз в нашем тылу у фалангистов руки коротки. Кроме того, повышаем бдительность, опираясь на народ. С его помощью мы уже выловили нескольких вражеских лазутчиков. Подлые, трусливые твари, — ответил Доминго.
— Это верно! Но у вас с охраной не все благополучно. У меня, например, никаких документов не спросили.
— Не надо! — спокойно ответил Доминго, — вас знают, а посторонний к нам не забредет. Наши караульные уже не одного подозрительного задержали и передали в комендатуру, да и размещаемся мы в домах священнослужителей, а они, эти дома, как маленькие крепости.
Несмотря на все уговоры, Михаил Кольцов не остался ночевать. Спешил. не остался ночевать. Спешил.
На следующий день приехал на базу Илья Эренбург, с секретаршей и портативной пишущей машинкой. Гость не спешил и согласился у нас переночевать.
Доминго начал показывать Илье Григорьевичу свое хозяйство, и, первым делом, повел его к конным диверсантам.
— А это что за наездник? — удивленно спросил писатель, увидев восьмилетнего Антонио, сидевшего на породистом рысаке своего отца.
— Это мой сын! — с гордостью ответил Доминго.
В честь гостя был устроен ужин, на котором присутствовали почти все находившиеся на базе.
Ужин превратился в дружескую встречу.
Илья Эренбург показывал присутствующим фотографии и некрологи, помещенные в фашистских и профашистских газетах.
— Скорбят по уничтоженным, жалуются на партизан, — заметил писатель.
— Когда враг плачет и жалуется, мы — веселимся, — ответил Доминго.
— Пишут враги, пишут и друзья, — сказал Илья Эренбург. — Друзья наши понимают, что чем больше партизаны будут уничтожать мятежников в их тылу, тем меньше вражеских вояк будет на фронте, тем скорее будет победа. Друзья наши понимают, что чем больше партизаны будут уничтожать мятежников в их тылу, тем меньше вражеских вояк будет на фронте, тем скорее будет победа.
Наконец, усталый, но довольный, писатель ушел отдыхать.
Утром он простился с партизанами и уехал, сказав:
— Напишу, но с полным соблюдением конспирации.
— Очень хорошо, — ответил капитан.
— Только, чтобы нам это боком не вышло, — попросил Рудольфо.
Илья Эренбург действительно написал о крушении поезда, выполнив данное нам обещание. действительно написал о крушении поезда, выполнив данное нам обещание.
— Да! Большая конспирация! Но теперь мы признаны и могли бы не сваливать вины на местных партизан, — сказал Доминго, когда я ему перевела очерк Ильи Эренбурга, опубликованный в «Известиях» 23 марта 1937 года.
Анхел Посо Сандован
С Анхелом мы встретились дома у Ильи Григорьевича. Перед отъездом в Испанию, Анхел зашел проститься с Ильей Григорьевичем. Встреча состоялась 8 мая 1999 года. Кроме Анхела, на встрече присутствовало несколько человек, так или иначе связанных с испанцами. зашел проститься с Ильей Григорьевичем. Встреча состоялась 8 мая 1999 года. Кроме Анхела, на встрече присутствовало несколько человек, так или иначе связанных с испанцами.
— Анхел, что в Испании знают о 14-м корпусе, который фактически создал Илья Григорьевич?
