Собственно, Верховным Советом была предложена модель социального государства (в сфере политико-государственного строительства) и социально ориентированного рынка (в сфере экономики), обоснованная в моем Докладе на VII съезде народных депутатов России в декабре 1992 г., на основе которого было принято директивное постановление съезда. Оно обязывало президента и правительство действовать в направлении реализации именно этой модели. Это был тот самый съезд, который отправил Гайдара в отставку и избрал премьером Виктора Черномырдина, который клятвенно заверил съезд, что он «неукоснительно будет соблюдать решения съезда народных депутатов...». И – обманул. Обманул самым мошенническим образом. Это ныне у правящих кругов называется «политика», честность рассматривается как предрассудок, нечто архаичное.
В мае 2008 г. Владимир Путин передал полномочия Президента России Дмитрию Медведеву, согласившись с его предложением возглавить федеральное правительство. Меня не особенно интересовали тогда разного рода гипотезы относительно того, что будет делать новый президент и какими будут его взаимоотношения с Путиным. Это – дело профессиональных «политологов», коих в стране немало. Меня интересовало другое, а именно – какие трансформации претерпит IV республика Путина? – Ясно было, что в какой-то мере изменится сам политический режим, поскольку он непосредственно связан с деятельностью нового президента, его стилем, методами руководства, – соответственно, это уже произошло отчасти. Очевидно было и то, что премьер Путин будет обладать намного большими полномочиями, чем все его предшественники на этом посту, начиная с премьера Ивана Силаева в 1990 г., когда начиналась новая страница в истории России. Этому – свои причины. Как основатель нового политического режима IV республики Путин занял слишком прочное место в современной политической истории России, и он по праву должен был претендовать на роль большую, чем просто российский премьер-министр, это тоже из разряда очевидных истин.
Но есть и другая сторона это проблемы – т.е. проблемы самой власти. Волей или неволей конституционным президентом страны стал Дмитрий Медведев. И, как говорилось выше, у него неизбежно должен был появиться свой стиль, свои методы руководства аппаратом (но не страной – он к этому не был допущен). Соответственно, должна была подвергнуться изменениям и сама система политического режима, осуществиться перегруппировка сил влияния, центров принятия решений, неизбежно должна была измениться конфигурация отношений между президентом и бизнес-сообществом, между ним и обществом и т.д. Здесь был важнее основной вопрос – куда будет смещаться акцент политики: в направлении сохранения и укрепления позиций новой окрепшей при Путине олигархии и политико-административной бюрократии или – в сторону решительного изменения плачевной социальной ситуации, в частности решения задачи серьезного повышения уровня жизни народа. Ничего необычного не произошло – небольшие сдвиги в системе управления, несомненно, заметны, но Владимир Путин продолжал самовластно управлять государством. Это стало создавать иллюзии, что, возможно, президент внес бы более позитивное начало, если бы имел реальные полномочия. Одновременно, по-видимому, начался отсчет времени, когда народ безмолвно наблюдал за тем, как и куда направляются огромные доходы, получаемые от продажи нефти и газа. Почему низкие заработные платы? Почему не решаются проблемы здравоохранения и искусственно создаются «проблемы» в образовании? И т.д. и т.п. Отныне он желает от власти иметь конкретный ответ на эти вопросы, так же как и на вопрос – почему он, народ, не особенно выигрывает от нефтяных доходов, в то время как некие сомнительные лица становятся владельцами миллиардных состояний. Откуда? И они склонны винить в этой несправедливости Путина, вчерашнего их кумира. От решения группы этих вопросов зависит будущее самого Российского государства. А оно не настолько прочное, как полагают его апологеты. Государства появляются и исчезают, как миражи в пустыне, как исчез могущественный СССР.
Мировая история оставила потомкам многообразный опыт и развития, и гибели государств в силу различных причин. Это и военные поражения, и раздел между наследниками, и «тихое исчезновение» в силу неудачного управления. Это касается и больших, и малых стран, и даже громадных империй. Так что, рассматривая сравнительно «спокойную гибель» СССР, второй супердержавы мира, с точки зрения исторического измерения, как оказывается, ничего удивительного, необычного и уникального в нем не имеется. Став объектом воздействия дилетантствующих реформаторов, не знающих суровое ремесло ответственной государственной деятельности, целая свора высших чиновников Союза ССР и Союзных республик, провозглашающих «суверенитеты» и даже начинающих войны с соседними республиками и народами (не боясь быть повешенными за такие преступления), развалили великое государство, которое создавалось потом и кровью многих поколений всех народов СССР. И, разумеется, дилетантские рассуждения бывших теоретиков развала относительно того, что якобы сама «система и природа» социалистического государства обрекала его на разложение, – это всего лишь наивная попытка самооправдания.
В этом самоуничтожении великой империи, как мне представляется, весьма интересной предстает его технология – как просто оказалось методично, изо дня в день, разрабатывать и немедленно вводить в «дело» и крупные, и мелкие ошибочные решения, якобы направленные на общее благо, развитие и «расширение» человеческой воли и свободы, провозглашать лозунги о «бесценности слезы ребенка». И охотно поддерживать при этом жестокие расправы над демонстрантами, вбрасывать в общество человеконенавистнические идеи. И тем самым, с одной стороны, обосновывать идею «неприменения силы» против тех, кто открыто попирает закон и порядок, предоставляя им реальное (фактическое) право разрушать (силой) государство. С другой стороны, оказавшись у кормила власти, эти глашатаи «бесценности слезы ребенка» будут обосновывать свое «право» расстреливать Российский парламент, откровенно фальсифицировать результаты национальных выборных кампаний, отбирая право у народа на избрание достойных, вести войны на территории страны, уничтожая десятки тысяч мирных людей, в том числе женщин, стариков, детей.
Как просто оказалось ввести в заблуждение огромные массивы людей, причем надолго. Когда мы, Верховный Совет России, после подавления государственного переворота, совершенного соратниками президента СССР Михаила Горбачева в августе 1991 г. с целью его отстранения от власти, избрали путь «мягкой» трансформации социализма в капитализм, – мы даже в отдаленной мере не допускали развития тех гибельных процессов в стране, с которыми мы имеем дело сегодня. Мы, и прежде всего я лично, обосновали этот исторический выбор необходимостью улучшения жизни народа – это была тема, изложенная тогда, 22 и 24 августа 1991 г., в моих двух докладах на Чрезвычайной сессии Верховного Совета Российской Федерации. И народ поверил нам, парламентариям, в том числе Председателю Верховного Совета России, – и он, народ, дал нам право на осуществление такой смены общественно-политической и экономической системы. Этот выбор был реализован фундаментальным блоком законодательных актов 1991–1993 гг., который подвел общую базу под трансформационный процесс – социализм окончательно перестал существовать в России уже к середине 1993 г. Но это была все-таки «мягкая» форма капитализма, опирающаяся на мощный Парламент и растущую по направлению к муниципализации систему советов. Эти основные (базовые) опоры демократии были уничтожены ельцинистами. Они тогда, в 1993 г., заверяли общество, что, как только «блокиратор» «их реформ» – Верховный Совет будет уничтожен, – немедленно наступит эра процветания».
