Главным итогом встречи Гор — Черномырдин в сентябре 1997 года было не то, что значилось в формальной повестке дня, а то, что обсуждалось в обстановке строгой конфиденциальности в подмосковной резиденции «Бор».
Москва и Вашингтон заключили сделку по вопросу о путях транспортировки каспийской нефти. Россия отказалась от планов по транспортировке азербайджанской нефти. Взамен США пообещали поддержку в вопросе о транзите казахстанской нефти.
Казахстанская и азербайджанская нефть — вполне сопоставимые объемы — в перспективе составляли порядка 60–70 млн т в год. По оценкам, совокупные поступления в российский бюджет от транзита тенгизской нефти могли достичь $23,3 млрд. Причем в этом случае Россия избавлялась от постоянного шантажа со стороны Чечни, так как казахстанская труба проходит к северу от мятежной республики. К тому же выручку за транзит казахстанской нефти не надо было делить с Грозным.
Но, отказываясь от транзита азербайджанской нефти, Москва должна была помочь США в реализации южного маршрута, одним из главных препятствий на котором был карабахский конфликт. Безопасность трубопровода из Баку к турецкому побережью не мог гарантировать никто, а без согласия России — главного союзника Армении — карабахский конфликт урегулировать было невозможно.
По сути, достигнутое в «Бору» соглашение означало, что Россия согласилась впустить НАТО в СНГ. США при этом обещали не забывать о российских интересах. Обращаясь к Борису Ельцину, Альберт Гор заверил, что США, развивая двусторонние отношения со странами СНГ, никогда не ставили перед собой цель «выдавить» или заменить собой Россию, обеспечив себе какие-то зоны влияния. США, отметил он, готовы вместе с Россией работать над укреплением стабильности и мира в кризисных точках СНГ.
Глава 18
Спасение Ирана
Последняя встреча с Гором
Договоренности президентов были закреплены также секретным соглашением между Гором и Черномырдиным: США закрывают глаза на российско-иранское военно-техническое сотрудничество по ранее заключенным контрактам, а Россия обязуется не заключать новых.
Еще в 1995 году в работе комиссии Гор — Черномырдин возникли противоречия по «иранскому вопросу», которым впоследствии было суждено не только разрушить саму комиссию, но и во многом предопределить поражение Гора на президентских выборах в США. Речь идет о контракте на поставку российского оборудования для производства ядерного топлива в Иран (в том числе газовой центрифуги, из-за которой и разгорелся сыр-бор).
При общем шуме, поднятом западными СМИ по поводу вероятного использования поставляемого оборудования, нигде не приводилось хоть каких-нибудь деталей этой части поставки. Эксперты МАГАТЭ, оценивавшие проект, не обнаружили в нем никакой военной угрозы. Впервые о наличии чего-то такого военного (а именно: газовой центрифуги и неких шахт) в контракте и об изъятии всего этого из контракта стало известно из уст президента Ельцина после нескольких часов его беседы с президентом Клинтоном.
Тогда же на пресс-конференции Борис Ельцин объявил буквально следующее: контракт на поставку ядерного оборудования в Иран легитимен, но в нем есть «элементы мирной и военной энергетики»; военную составляющую из контракта договорились исключить. Фактически снятая проблема передана на рассмотрение комиссии Гор — Черномырдин. Президент Клинтон получил, что доложить конгрессу, у президента Ельцина осталось, что продать Ирану.
Договоренности президентов были закреплены также секретным соглашением между Альбертом Гором и Виктором Черномырдиным: США закрывают глаза на российско-иранское военно-техническое сотрудничество по ранее заключенным контрактам до 31 декабря 1999 года, а Россия в ответ обязуется не заключать новых.
США, в свою очередь, выделили РФ квоты на запуск американских космических аппаратов (всего по этим квотам было запущено спутников на сумму около $2 млрд).
1998 год стал, пожалуй, триумфом комиссии Гор — Черномырдин. И одновременно, как это ни парадоксально, временем ее лебединой песни. Если поначалу сопредседателям комиссии отводилась роль простых исполнителей президентских договоренностей, то постепенно они приобрели высокую степень автономности. Фактически именно они реально определяли и конкретное содержание, и стратегию взаимоотношений России и США с того момента, когда военно-политическая составляющая российско-американских отношений утратила свое значение, а главной стала экономика.
Мартовская встреча Виктора Черномырдина с Альбертом Гором в США произвела впечатление неординарной коммерческой сделки. Американские нефтяные компании получили доступ к разработке нескольких крупнейших российских нефтяных месторождений: «Сахалина-3», Тимано-Печорского, Приобского и др. Что, впрочем, было выгодно и российскому ТЭК: контрольные пакеты акций новых совместных предприятий окажутся у отечественных компаний, а валютные вливания в ближайшие 15–20 лет составят $70–80 млрд.
ЧВС все же отстоял дальнейшее участие России в строительстве АЭС в иранском городе Бушера. Премьер заявил, что ядерных технологий Тегерану передаваться не будет. И предложил Гору не вмешиваться в российско-иранские отношения. Американцы были вынуждены смириться, тем более что Черномырдин пообещал ужесточить систему контроля за распространением ядерных технологий.
Сложнее ситуация с экспортом в Россию суперкомпьютеров. Американцы продолжали требовать доступа своих специалистов в Арзамас-16, где они должны провести расследование покупки этим ядерным центром суперкомпьютеров компаний IBM и Silicon Graphics. Хотя КОКОМ уже был официально распущен, США не собирались отменять жесткий контроль за экспортом в Россию высоких технологий, которые могут быть использованы в военных целях.
Черномырдин в принципе не возражал против контроля за использованием суперкомпьютеров. Но взамен требовал снятия всех ограничений на их экспорт. Судя по тому, что Черномырдина пригласили в Силиконовую долину и на предприятия, расположенные в Сан-Хосе, Вашингтон всерьез задумался о том, чтобы позволить американским производителям суперкомпьютеров получать деньги от российских потребителей. По данным американского издания Journal of Commerce, уже в 1997 году экспорт в Россию высоких технологий, контролируемых американским правительством, возрос в шесть раз, достигнув почти $500 млн. Значительную долю поставок составляли как раз компьютеры и программное обеспечение.
Удалось договориться и об участии российских и американских научных центров в совместных программах. Самые впечатляющие совместные проекты были связаны с компьютерными и телекоммуникационными технологиями. Наиболее крупный предполагал создание в России нескольких центров, оснащенных суперкомпьютерами (первый — в Москве в 1998 году). Новые научные центры оснащались машинами фирмы Convex стоимостью $1 млн каждая. Такие машины работали в системе ПРО США.
