В игре в хоккей у него такая же напористость. Дерётся не на жизнь, а на смерть, не щадя ни головы, ни ног, ни своих, ни чужих… Все в рукавицах, а он клюшку в голых руках держит, — по две недели потом на руках следы заживают… А уж в небе — и не говори! Однажды на Дальнем Востоке схватились они с одним истребителем… Тот тоже напористый. Бились, бились, уже до самой земли дошли и где-то за сопками скрылись. Сели оба в двадцати километрах от аэродрома прямо на снег, но так друг другу и не уступили.
Какие развлечения любит? Танцы. Танцевать он готов хоть до утра. Танцует по-своему, размашисто, того и гляди, на ногу наступит. Все сторонятся. Да и походка у него развалистая, вроде, как у моряка… Повеселиться любит, недаром ему и кличку дали — «весельчак». Так и норовит в свободную минуту куда-нибудь поехать, в кино, в театр…
Но случаются моменты, когда надо посидеть за столом, за картой, за книгой. По складу характера — трудно ему, но сидит, корпит, особенно если дело касается соревнования. Его звено во всём должно быть первым!
Со своими питомцами он занимается с утра до вечера. Летают много. Его ученики — Смирнов, Тарасюк и Кожевников. Он называет их «пинавтами». «Ну, мои пинавты летали сегодня, как звери!»
А то вдруг прибежит: «Ребята, дайте Ленина!» Возьмёт книгу, сядет за стол, сосредоточится. Читает быстро, но всё схватывает с первого прочтения. Удивительная память! По теоретическим предметам всегда отвечает хорошо. Особенно если это касается непосредственно техники полёта. Недавно проходили мы теорию «штопора», я этот вопрос знал глубоко, проходил в академии. Рассказал ему, и он сразу всё понял, хотя там не так-то просто разобраться неподготовленному человеку…
Над нами, над березами, в небесной синеве кто-то артистически выписывал фигуры высшего пилотажа. Нужно иметь здоровое сердце, чтобы выдерживать такие перегрузки! Вот самолёт, вырастая на глазах, мчится к земле и, развивая бешеную скорость, с воем уходит в небо, крутясь по вертикали вокруг своей оси.
Пролетев с полминуты в перевёрнутом положении, пилот снова бросает машину в пике, с гулом проносится над рощей и снова уходит к облакам, оставляя за собой кружевную стёжку дыма.
Мы с восхищением наблюдаем за этим вдохновенным полётом.
— Знакомый почерк, — с улыбкой определяет Таракановский.
И я догадываюсь — Серов…
События в Испании застали Серова на работе лётчика-испытателя НИИ.
Испания. Кто из нас в те годы не мечтал попасть туда! Рапорт за рапортом подает Анатолий с просьбой отпустить его добровольцем в республиканскую авиацию. И наконец желание удовлетворено!
Испанский теплоход рассекает острой грудью прозрачную аквамариновую волну Средиземного моря. Вместе с Серовым в Испанию направляются ещё несколько добровольцев. Думы их устремлены туда, где над горными кряжами Гвадаррамы сражаются с фашистскими наёмниками испанские патриоты. Силы неравны: на один республиканский самолёт приходится дюжина фашистских.
По пути теплоход застигает шторм. Могучие волны высоко вздымают нагруженный корабль и яростно бросают его в хмурые водяные ущелья грозного моря. Серов и его друзья помогают команде теплохода. Огромная многотонная волна накрывает лётчика Бориса Смирнова, сбивает его с ног и волочит по палубе за борт. Анатолий, рискуя жизнью, успевает схватить друга и удержать его над кипящей бездной. Надо было удивляться могучей силе молодого уральца. В этом поступке ещё раз подтвердилось святое правило советских лётчиков о взаимной товарищеской выручке.
На испанском берегу они встречаются с другой группой добровольцев, прибывших сюда кружным путем. Среди них и Михаил Якушин, смелый истребитель.
Автобус мчит их по извилистым горным дорогам, они спешат на аэродром, чтобы увидеть самолёты, на которых им придётся воевать.
На голой, открытой площадке в два ряда стоят истребители. Бипланы и монопланы. По внешнему виду всем понравились больше монопланы — с широкими короткими крыльями, они чем-то напоминали злых мошек. Их так и называли здесь — «мошки».
Испанские лётчики ведут гостей мимо машин с некоторым смущением: уж очень они залётаны, в заплатах. Машины побывали уже во многих боях. Все отдают предпочтение монопланам, они имеют большую скорость. Но на всех «мошек» не хватает. И Серов первым просит закрепить за ним биплан. Конечно, скорость у него меньше, чем у «мошки», но зато он маневренней. А в бою это немаловажное обстоятельство. У биплана крутолобая, несколько укороченная моторная часть, и испанцы прозвали его «чато» — курносый.
Вместе с Серовым изъявляет желание летать на «курносом» и Михаил Якушин. По виду этот худощавый молодой человек в штатской одежде похож больше на какого-нибудь студента или поэта-лирика, чем на отважного воздушного бойца, не раз сбивавшего в подоблачных поединках опытных фашистских асов.
Серов снят на улице Мадрида. Сзади — каменный лев, символизирующий непобедимый народ Испании. Анатолий в расстёгнутой куртке, с папиросой.
По нескольку раз в день Серов со своими друзьями поднимается в воздух. Фашисты уже познакомились с ними. Отведав по зубам от республиканских лётчиков, немецкие и итальянские бомбардировщики быстро переменили тактику, — базируясь на аэродромах Севильи и Саламанки, они стали совершать налёты на Мадрид и республиканские аэродромы только по ночам. Днём они уже не осмеливались показываться в небе. Зенитной артиллерии у республиканцев почти не было, и эти пиратские налеты доставляли большие страдания мирному населению.
Серов первым задумался над этой «ночной» проблемой. Севилья! Это красивое певучее название он слышал только в испанских романсах…
— А почему бы нам не попробовать летать ночью? — предложил он Якушину. — Мы дома кое-какой опыт получили в этом деле.
Якушин сразу отозвался на предложение друга. Подобрались ещё двое — Рыбкин и Антонов.
Не сразу получили они «добро». Некоторые сомневались в разумности этой затеи: «Небо большое, ищи иголку в стоге сена». Не было ни прожекторов, ни службы наведения. Но напористый Серов наступал, доказывал:
— Дайте нам попробовать, и вы увидите, кто прав!
Их поддержали командующий и комиссар истребительной авиации. Правда, от дневных полётов их не освободили, ночное патрулирование они организовали по собственной инициативе. Свои «чато» они теперь осматривали особенно внимательно — случись ночью в воздухе неполадка, им на скалах грозила верная гибель.
Что руководило ими, русскими лётчиками, которые вдалеке от Родины шли, рискуя жизнью, на опасность, на битвы, на грозные схватки с вооружённым противником в чужом для них далёком небе? С этим вопросом не раз обращались к ним простые люди Испании — земледельцы, виноградари, рабочие. Серов и Якушин только улыбались в ответ, дружелюбно обнимая собеседников за плечи.
