безрассудство; вдали от вас меня лишь грызет мысль о счастье, которым я не сумел насытиться. Рано или поздно мне придется все бросить и пасть к вашим ногам».
В записке, отосланной в тот же день позднее, П. укоряет бессердечную возлюбленную: «В вас есть ирония, лукавство, которые раздражают и повергают в отчаяние. Ощущения становятся мучительными, а искренние слова в вашем присутствии превращаются в пустые шутки. Вы — демон, то есть тот, кто сомневается и отрицает, как говорится в Писании».
Конечно, П. и представить себе не мог, что К. Собаньская была агентом политического сыска, успешно выполнявшей поручения своего шефа И. О. Витта. Позднее она впала в немилось царя Николая I и была выслана из России. Многие исследователи считают, что именно К. Собаньская является той самой «утаенной любовью» П., которую он зашифровал в своем Донжуанском списоке под инициалами NN. Поэт посвятил К. Собаньской известные стихотворения «Простишь ли мне ревнивые мечты», «Что в имени тебе моем?» и др.
Серьезным увлечением П. в Одессе стала Амалия Ризнич, двадцатидвухлетняя супруга богатого сербского коммерсанта Ивана Степановича Ризнича. По воспоминаниям профессора Ришельевского лицея К. П. Зеленецкого: «Госпожа Ризнич была итальянка — полунемка, с небольшой примесью еврейской, может быть, крови. Это смешение дало замечательный тип красоты». Она прибыла в Одессу весной 1823, немногим ранее П. Дом Ризничей всегда был открыт для гостей. Хозяйка вела себя смело и раскованно, обожала карты и развлечения. Предпочитала экстравагантные туалеты: мужскую шляпу и длинное платье, которое, по слухам, скрывало слишком большие ступни ног.
По некоторым данным, к моменту знакомства с П. А. Ризнич находилась на втором или третьем месяце беременности. Тем не менее, вокруг нее всегда вился рой поклонников. После рождения ребенка, ревнивый муж отослал А. Ризнич к родителям во Флоренцию, где она умерла летом 1825. П. посвятил А. Ризнич стихотворения «Простишь ли мне ревнивые мечты», «Все кончено: меж нами связи нет», «Ночь», «Для берегов отчизны дальней…", ряд строф «Евгения Онегина» и др. Некоторые исследователи также приписывают ее памяти пушкинские строки «Под небом голубым…»
Осенью 1823 П. впервые увидел Елизавету Ксаверьевну Воронцову (1792–1880), урожденную Браницкую. Она была женой его непосредственного начальника генерал-фельдмаршала М. С. Воронцова. Е. К. Воронцова появилась в Одессе через два месяца после прибытия П. С первого раза близкого знакомства не получилось. Элиза, как часто называли Е. К. Воронцову, редко бывала в свете. Она вынашивала второго ребенка, к тому же П. в этот период был сильно увлечен А. Ризнич.
Но вскоре ситуация изменилась. Е. К. Воронцовой нравились развлечения, балы, восторженные комплименты поклонников. Ф. Вигель вспоминал: «Ей было уже за тридцать лет, а она имела право казаться еще самою молоденькою… Со врожденным польским легкомыслием и кокетством желала она нравиться, и никто лучше ее в том не успевал. Молода она был душою, молода и наружностью. В ней не было того, что называют красотою; но быстрый, нежный взгляд ее миленьких небольших глаз пронзал насквозь; улыбка ее уст, которой подобной я не видел, казалось, так и призывает поцелуи».
П. посещал все приемы, любительские спектакли, музыкальные вечера и балы-маскарады, устраиваемые графиней. Влюбленный поэт не скрывал своих чувств. В ответ на его воздыхания и страстные взгляды Е. К. Воронцова сохраняла видимую неприступность. Между ней и П. установились сложные отношения, включавшие и симпатию, и тайную ревность, и борьбу тщеславий. В обществе Е. К. Воронцова затевала с П. словесные перепалки, иногда даже намеренно обижала его своим высокомерием. Возможно, таким образом она маскировала свои истинные чувства, стараясь оградить себя от искушения. Лишь во время романтических прогулок по берегу моря она становилась сама своей. Впрочем, судить об этом наверняка нет никаких оснований. По мнению П. К. Губера: «Интимные отношения между Пушкиным и Воронцовой если и существовали, то, конечно, были окружены глубочайшей тайной».
«Судьба Воронцовой, — продолжал известный пушкинист, — в замужестве слегка напоминает судьбу Татьяны Лариной, но хрустальная чистота этого любимого создания пушкинской фантазии не досталась в удел графине». 3 апреля 1825 у Е. К. Воронцовой родилась дочка Софья, отличавшаяся от других детей своей смуглостью и темными волосами. Некоторые исследователи склонны приписывать ее появление на свет участию П. Рассказывают, что в 1828 он с хлыстом в руках остановил экипаж графини и крикнул: «Заботьтесь хорошенько о наших детях» или, в другом пересказе — «о нашей дочери». Е. К. Воронцова вдохновила поэта на создание таких стихов, как «Желание славы», «Ненастный день потух; ненастной ночи мгла…», «Сожженное письмо», «Талисман», «Прощание» и др.
О дальнейшей судьбе П. позаботился высокопоставленный муж Елизаветы Ксаверьевны М. С. Воронцов. Он неоднократно требовал убрать возмутителя спокойствия из Одессы. Помимо прочего, маститый генерал был взбешен едкими эпиграммами, передававшимися из уст в уста («Сказали раз царю, что наконец…», «Полумилорд, полукупец…» и др.). 22 мая 1824 П. получил приказ отправиться в Херсонский, Елизаветградский и Александровский уезды для сбора материалов об истреблении саранчи. Поэт посчитал это поручение оскорбительным и написал прошение об отставке. В июле 1824 он был отстранен от службы и направлен в псковское имение Михайловское под надзор родителей.
Здесь П. провел два года, чрезвычайно насыщенных в творческом отношении. В Михайловском поэт закончил поэму «Цыганы», создал народную драму «Борис Годунов», написал пятую и шестую главы «Евгения Онегина», шуточную поэму «Граф Нулин» и др. В глуши деревенской ссылки П. создал ок. ста произведений, в т. ч. ряд непревзойденных образцов любовной лирики. На сей раз бурный прилив творческой энергии был вызван целой россыпью барышень и молодых дам, обитавших в соседнем имении Тригорское.
Хозяйка имения Прасковья Александровна Осипова (урожденная Вындомская; 1781–1859). В первом браке с Николаем Ивановичем Вульфом родила пятерых детей: Анна Николаевна (1799–1857), Алексей Николаевич (1805–1881), Михаил Николаевич (1808–1832), Евпраксия Николаевна (1809–1883; в замужестве Вревская) и Валериан Николаевич (1812–1842). После смерти Н. И. Вульфа в конце 1817 повторно вышла замуж за Ивана Сафоновича Осипова. Родила от него двоих дочерей: Марию (1820) и Екатерину (1823), а также воспитывала падчерицу Александру — дочь И. С. Осипова от первого брака. В состав этого женского кружка входили также подолгу гостившие в Тригорском племянницы П. А. Осиповой Анна Ивановна Вульф и Анна Петровна Керн.
П. А. Осипова сохраняла приверженность традиционным семейным ценностям, проявляла требовательную заботу о всех своих многочисленных домочадцах. Вместе с тем, интересовалась философией и политикой, читала на французском, немецком и итальянском языках. С П. ее связывали доверительные дружеские отношения, не исключавшие некоторой доли чувственности. По словам И. А. Анненкова: «П.А.Осипова была женщина очень стойкого нрава и характера, но Пушкин имел на нее почти безграничное влияние».
Однако, особое внимание П., конечно же, привлекали ее старшие дочери. И. А. Анненков описал их так: «Две старших дочери г-жи Осиповой от первого мужа — Анна и Евпраксия Николаевны Вульф — составляли два противоположные типа, отражение которых в Татьяне и Ольге „Онегина“ не подлежит сомнению,
