Короткий отдых. Дозаправляем танки, пополняем боеприпасы. Вокруг танков молодежь, женщины, дети. Шутки, смех, веселье. Наши танкисты надолго запомнили эту встречу и часто в боях вспоминали о ней. А иной раз из Оринина и письма к нам в бригаду приходили.
Мы с начальником штаба склонились над картой.
— Не худо у нас получается, — говорит он.
— Пока да. За сутки по пятьдесят — семьдесят километров проходим, соглашаюсь я. — Но как легче, с наименьшими потерями, освободить Каменец-Подольский, уберечь его от разрушений?
Нами овладел азарт наступления. Прикидываю на карте: до Каменец-Подольского не больше тридцати километров. Если поднажмем, вечером будем в городе. По данным разведки, вражеский гарнизон насчитывал девять тысяч человек. В его распоряжении тяжелые танки, самоходные орудия, минометы. Но и мы движемся на город не одни. На него нацелены не только соединения нашего танкового корпуса, но и 6-го гвардейского механизированного корпуса.
Собираем солдат на митинг. Его открывает начальник политотдела. Богомолов краток. Он предоставляет мне слово. Довожу до гвардейцев приказ Верховного Главнокомандующего, который мы только что приняли по радио и в котором говорилось о прорыве вражеской обороны на участке Тернополь, Проскуров. Подчеркиваю то место в приказе, где отмечались действия нашей 4-й танковой армии, сообщаю, что Москва в эти часы салютует героям наступления. Затем говорю о той чести, которая выпала нам, челябинцам, — первыми войти в областной город, призываю коммунистов и комсомольцев, весь личный состав беспощадно бить фашистов.
На митинге выступают бойцы, командиры, политработники. В их словах, решительных жестах ощущается глубокая вера в свои силы, в победу.
Урчат танковые двигатели. Колонна вытягивается по шоссе. Валит густой снег, ограничивая видимость. И вдруг меня осеняет мысль: включить фары — это морально будет воздействовать на врага.
По рации связываюсь с комбатами. Включены фары, свет с трудом пробивает снежную толщу. Машины мчатся на максимальных скоростях. Давим немецкие обозы. Порой приходится двигаться по узкому коридору между трофейными автомашинами, пушками, автобусами. Бросая технику, гитлеровцы откатываются к Каменец-Подольскому.
С наступлением ночи врываемся в Должок — пригород Каменец-Подольского и почти без боя овладеваем им. Нам достались богатые трофеи: около пяти тысяч машин разных марок. Улицы запрудили шикарные опель-капитаны, трехосные грузовики, толстопузые штабные и санитарные автобусы.
С зажженными фарами врываемся на западную окраину города, старая часть которого раскинулась на высоком, обрывистом полуострове. Танк Кулешова первым выскочил на мост, перекинутый через речку Смотрич. На броне танка разведчики. Гвардии рядовой Кочемазов на немецком языке кричал: Каменец-Подольский окружен Красной Армией!
Гитлеровцы в нижнем белье выскакивают на улицу, но гут же их настигают меткие пулеметные очереди челябинцев. Немцы не поймут, откуда взялись русские танки. Ведь еще утром им говорили, что русские за сотню километров от города и им не быть в Каменец-Подольском. Появление танкистов с запада явилось для них полной неожиданностью.
Кое-где противник начал оказывать сопротивление. Из переулков нет-нет да и выползали немецкие танки. Но не успевали они произвести и первого выстрела, как вспыхивали от наших снарядов. Однако чем ближе продвигались мы к центру города, тем ожесточеннее становилось сопротивление врага. Особенно упорный бой шел в районе крепости. Здесь фашисты не только отчаянно оборонялись, но и предпринимали контратаки. Ближний огневой бой перерос в рукопашный: челябинцы оттеснили противника. Бои развернулись на многих улицах города. Огнем орудий, автоматами и гранатами гвардейцы прокладывали себе дорогу, отвоевывая дом за домом, перекресток за перекрестком.
Рядом с нами вели бои Свердловская танковая и Унечская мотострелковая гвардейские бригады, другие части корпуса. Город полыхал в дыму и огне.
Сражение за город продолжалось всю ночь. Поредели ряды челябинцев, но их удары не ослабевали. На одной из улиц гитлеровцы просочились к дому, который прикрывал подступы к важному перекрестку. Их надо выбить. Но как? Командир взвода гвардии лейтенант Митько первым поднялся во весь рост:
— За мной, вперед, челябинцы!
За командиром-коммунистом бросились бойцы. Воины в упор расстреливали гитлеровцев и очистили от них дом.
Днем 25 марта бои не утихали. Приходилось драться за каждый дом, за каждую улицу. С криками ура гвардейцы смело ходили в атаки, незаметно подбирались к засевшим на чердаках и в подвалах гитлеровцам, штыком, гранатой уничтожали их.
Наш танк идет мимо сожженного дома, перед руинами которого опустился на колени боец. Мы подошли к воину. Ясиновский мне шепчет:
— Это танкист Михаил Эльфонд, местный, каменец-подольский.
— Не успели, товарищи, — обращается к нам боец. — Три года я ждал этой минуты. В этом доме жили мать, отец, сестра Мариам. Теперь нет их…
Прибежали соседи. Михаил бросается к старухе:
— Тетя Броницкая, а мои где?
Она успокаивает Михаила:
— Мать и отец ушли из дома еще до прихода немцев. А Мариам, — старуха уткнулась в грудь воина, рыдая, — бедная Мариам… Фашисты загубили ее.
В этом городе Эльфонд родился, на этой земле он сделал свои первые шаги, здесь прошла его юность. А теперь он стоит на еще дымящихся развалинах.
Эльфонд не плачет, он смотрит на нас застывшими глазами:
— Товарищ комбриг, дайте мне самое опасное задание, сегодня дайте, сейчас! — Вскинув автомат, воин побежал туда, где шел жестокий бой.
Огненное кольцо постепенно сжимается. Части добровольческого танкового корпуса настойчиво теснят противника. Фашисты пытаются пробиться на западную окраину. Их многочисленные войска наседают на нашу бригаду. Челябинцам приходится туго. Важно выстоять, удержать занятые позиции.
Теперь и мой командирский танк вынужден запять оборону в развалинах сожженного дома. В проем окна выглядывает лишь ствол пушки. Со стороны Турецкого вала показалась пантера, за ней крадутся десятка два солдат. Их замысел нам ясен: враг пытается незаметно обойти одну из наших танковых рот.
Ясиновский становится у прицела. Как всегда, он спокоен. На его лице ни тени волнения. Оборачивается ко мне:
— Подпустим поближе. Чтобы наверняка.
Ствол пушки начал медленно перемещаться влево. Резкий выстрел. Снаряд угодил в цель. Пантеру заволокло дымом, и в ту же секунду вспыхнуло пламя.
Пехота противника, прижатая пулеметным огнем, залегла на мостовой. Выползла еще одна пантера с ребристыми полосами.
