более восьмидесяти лет. На посту библиотекаря его сменил Аристофан Византийский, который продолжил работу Зенодота по изучению Гомера. В основном Аристофан занимался греческими поэтами, также он дополнил «Таблицы» Каллимаха. Затем, около 180 года до н. э., Аристофана сменил еще один великий специалист по Гомеру Аристарх Самофракийский. Как и его предшественнику Эратосфену, Аристарху было поручено руководить образованием царских отпрысков — возможно, молодого Птолемея Филометора и его брата, будущего Эвергета II, а позднее сына Филометора. Видимо, он относился к числу тех греческих литераторов, которые после смерти Филометора были вынуждены покинуть Александрию, так как они были сторонниками покойного царя, и потому Эвергет считал их врагами. Аристарх умер на Кипре в 145 году до н. э. или вскоре после того. После Аристарха, в дни упадка, великую библиотеку уже не возглавляли люди равного достоинства. Надпись сохранила для нас имя одного из библиотекарей — Онесандр, вероятно, он был киприотом и жил при Птолемее VIII (Сотере II) [238].
В связи с интересом Птолемеев к эллинской культуре, который проявился в учреждении Музея, можно отметить факт, известный нам из папируса [239], что учителя и педотрибы (гимнастические тренеры юношей) освобождались от уплаты некоторых налогов — так же, как победители эллинских игр в Александрии.
Государственный культ царя и царицы
При втором Птолемее государственный культ правителей получил дальнейшее развитие. Одним из первых действий Птолемея II было объявление отца и матери богами и строительство храмов для поклонения им. Как мы уже видели, некоторые греческие государства и отдельные люди поклонялись Птолемею I как «Спасителю» еще при его жизни. Нововведение заключалось в том, что его культ теперь был официально установлен в Египте царским указом. По распоряжению царя были построены святилища, где поклонялись Птолемею I и Беренике, осуществляя воскурения и совершая жертвоприношения быков. Располагались они, вероятно, неподалеку от места, где рядом с гробницей Александра Семой покоились тела царя и царицы. Прозвище, данное Птолемею родосцами, навечно стало его эпитетом как бессмертного божества. Он и Береника были объединены вместе как «Боги Спасители» (Θεοὶ Σωτῆρες). Мы знаем, что поклонение умершим как «героям» не было чем-то новым для греков; обожествление недавно умершего человека мы видели в случае Александра Македонского; но Феокрит утверждает, что Птолемей II был первым, кто обожествил и учредил культ своих покойных родителей.
В честь обожествленного Птолемея Сотера в Александрии проходило празднество с играми — Птолемеи. Оно отмечалось каждые четыре года, как Олимпийские игры; и так же, как на великие греческие игры, греческие города-государства присылали из-за моря своих феоров (посланцев) и атлеты съезжались на состязания из многих греческих стран. Вероятно, впервые празднество было учреждено в июне или июле 278 года до н. э., в четвертую годовщину со дня смерти первого Птолемея. Знаменитое описание праздничной процессии в Александрии [240], сделанное Калликсеном, почти наверняка относится ко второму празднеству в 274 году до н. э., когда обожествленная Береника была связана со своим супругом. «Подробности столь многочисленны и столь часто описаны в других местах [241], что здесь достаточно лишь оценить общий характер зрелища… В целом празднество отличает явно вакхический характер. Оно весьма напоминает нам поэтическую историю триумфального возвращения Александра через Караманию в Вавилон после того, как он спасся от ужасов Гедросийской пустыни… В общем во всей этой пышности не чувствуется египетского духа, за исключением мелких деталей, как то, что у некоторых позолоченных колонн банкетного зала были цветочные капители, но и это вполне может соответствовать дионисийским мотивам в орнаменте. Если исключить экзотические вещи, ввезенные из Нубии и Эфиопии, слоновую кость, жирафов, антилоп, бегемотов и тому подобное, то во всем мероприятии не останется ничего египетского. Такое впечатление, что перед нами эллинский царь, который потратил миллионы на эллинский праздник» (M.). Калликсен пишет, что празднество «в тот раз» (τότε) состоялось в середине зимы. Чтобы согласовать это утверждение с версией, по которой обычно праздник отмечался в июне — июле, Эрнст Мейер высказывает предположение, что в 274 году до н. э. он был отложен до середины зимы из-за проблем, возникших вследствие нападения Мага летом 274 года до н. э. [242]
Папирус Halensis сообщает нам название еще одного празднества с играми, отмечавшегося в Александрии при Птолемее II в честь Птолемея I, — Басилеи, — которое, вероятно, знаменовало принятие Птолемеем царского титула. Это празднество известно из аттической надписи в честь атлета Никокла, который на нем победил [243]. Фрагмент с названием третьих Александрийских игр, упомянутых в папирусе Halensis, оторван; редакторы полагают, что они были устроены в честь Александра, обожествленного основателя города.
В последние годы жизни Арсинои египетский двор сделал еще один шаг к учреждению культа правящих царя и царицы. Правда, Птолемей II был обожествлен только через связь с богиней Арсиноей, которая господствовала над ним при его жизни и чье прозвище Филадельфия народ позднее распространил и на него во II веке до н. э., когда понадобился какой-то способ выделить в перечне царей второго Птолемея, единственного представителя династии, не имевшего собственного прозвища. Птолемею II и Арсиное поклонялись вместе как «Божественным Брату и Сестре», «Богам Адельфам» (θεοὶ ἀδελφοί). Видимо, культ был учрежден еще до смерти Арсинои, так как самый древний найденный папирус, упоминающий ее, относится к июню 270 года до н. э. [244], а Арсиноя умерла не раньше июля 269 года до н. э. Этот культ «Богов Адельфов» был связан с культом Александра в Александрии, и один и тот же жрец носил звание «жрец Александра и Богов Адельфов». Любопытно, что культ Богов Спасителей (Птолемея I и Береники) пока оставался отдельным, и до поры его жрец не упоминается в датировочных формулах. Геродот (I.30) сообщает, что Богам Адельфам в Александрии был воздвигнут особый храм.
Когда Арсиноя Филадельфия умерла в 269 году до н. э., ее культ как «богини Филадельфии» стал государственным и ей была назначена особая жрица, носившая звание канефоры (от слова kaneon, «корзина», которую жрица несла в ритуальной процессии). Имя канефоры Арсинои появляется в датировочных формулах текстов вместе с именем жреца Александра и Богов Адельфов с января 266 года до н. э. и позже. У Арсинои был отдельный храм в Александрии, в котором она отождествлялась с Афродитой под именем Арсинои Афродиты. Это первый известный нам в эллинистическом Египте случай, многочисленные аналоги которого мы находим не только в Египте эпохи эллинизма, но и в государстве Селевкидов и в Риме эпохи империи, — обычай отождествлять некоторых обожествленных людей со старыми античными богами [245]. Что касается Арсинои Филадельфии, то, возможно, эта честь несколько теряет свое значение из-за того, что царская любовница Билистиха тоже
