тенденции донского казачества не покидать свои границы. Они достигли своего: Донская область была очищена от красных войск. Идти далее на север, сражаться за «Россию», как кричал Деникин, у них не было желания. Поэтому генерал Сидорин, командовавший Донской армией, и предлагает Деникину заняться вопросом укрепления тыла; однако последний понимает, чем грозит разрешение Донской армии заняться вопросом устройства собственного тыла, и гонит армию на север.
Впрочем, далеко не одно это обстоятельство тормозило дальнейшее развитие деникинского наступления. Все резче и резче начала выступать личная вражда отдельных генералов, причем в первую очередь здесь следует охарактеризовать взаимоотношения Деникина с Врангелем.
Большая часть V и последнего тома воспоминаний генерала Деникина посвящена разбору и анализу этих взаимоотношений. Принимая на себя маску беспристрастного историка и высшего судьи, Деникин горько жалуется на то печальное, пагубное влияние, какое интриганство Врангеля имело на ход исторических событий. Оставляя в стороне все перипетии личной «склоки» двух генералов, мы остановимся на двух существенных моментах этой личной борьбы, которая сказывалась так или иначе на событиях.
1. Каковы бы ни были истинные причины этой склоки, представляется достаточно ясным, что среди них немалую роль играли мотивы личного честолюбия Врангеля, поход на власть, как называет это сам Деникин. Свое стремление столкнуть Деникина и встать самому на его место Врангель оформлял в письмах-памфлетах, рассылая их среди широких слоев генеральской клики Доброволии. Эти письма имели одну цель — подорвать авторитет главного командования (Деникина и его начальника штаба Романовского), что при той обстановке напряженной политической борьбы, какая велась между Деникиным и донской и кубанской общественностью, имело большое значение. А так как эти же письма находили свое распространение и за границей, то в глазах руководящих кругов стран Западной Европы, поддерживавших белое движение, последнее мало-помалу теряло облик достаточно прочной силы, могущей оказаться серьезным фактором в борьбе с большевизмом. Подрывая авторитет Деникина как идеолога и выразителя чаяний контрреволюции Юга России, внутри самой Доброволии и за пределами ее, генерал Врангель подрывал также и боевую мощь армий белых, которая и без того уже к описываемому периоду в силу различных причин была далеко не на той высоте, с какой эти армии вышли на борьбу в начале 1919 г. (обострение противоречий внутри армий, разнузданность политики деникинских губернаторов, восстановление помещичьего режима в захваченных областях и т. д.).
2. Среди многочисленных обвинений, выдвинутых Врангелем против Деникина, наше внимание привлекает вопрос об избрании главнейшего стратегического направления наступления белых армий: Врангель, как мы отмечали, еще в самом начале операций (январь 1919 г.) ратовал за необходимость соединения с Колчаком и выдвигал на первый план Царицынское направление.
Деникин, отвергнув это предложение в январе, отверг его и в июле, отдавая свою «Московскую директиву» № 08878. На этом Врангель строил свое основное обвинение Деникина в нежелании его действовать в тесном контакте с войсками Колчака из-за личных честолюбивых целей. В равной степени адмирал Колчак неоднократно обвинялся в таком же нежелании совместных действий с Деникиным, что выражалось в избрании в качестве главного направления па Москву не южного, а через Вятку. Эти обвинения имели основания по крайней мере в том, что планы Деникина и Колчака, из которых каждый, признавая на словах и в официальных декларациях необходимость взаимного сотрудничества и боевого взаимодействия, причем генерал Деникин признавал себя даже подчиненным Колчаку, в действительности не были согласованы ни по времени, ни по направлению действий. Момент этот чрезвычайно важен еще и потому, что в глазах главного командования красных возможность соединения армий Колчака и Деникина была тем стратегическим жупелом, который толкал на явно не соответствующие действительной обстановке операции.
На этом мы можем остановиться, с тем чтобы вернуться к этому вопросу несколько позже.
Возвращаясь к положению армий фронта, мы устанавливаем наличие широких возможностей у красного командования приостановить отход и перейти в решительное контрнаступление для ликвидации контрреволюционных сил Юга России, ибо фронт получил и свежие пополнения, и свежие резервы в виде знакомой уже нам группы с Восточного фронта (28-я дивизия с бригадой Казанского укрепленного района и 25-я дивизия с бригадой Саратовского района) и затем еще трех дивизий: 56-й дивизии, 31-й дивизии с Восточного фронта и 9-й дивизии, находившейся во фронтовом резерве. Проделанная работа общеполитического порядка создала и ту необходимую политико-моральную устойчивость, без которой было бы немыслимо приступить к активным действиям.
С другой стороны, и состояние противника давало известные шансы на успех. К числу признаков, характеризующих состояние войск противника и его тыла и благоприятствующих наступлению красных, можно было отнести следующие:
а) Начавшееся изнурение белых в результате обширности театра, тяжести и длительности предыдущего периода наступательных боев (вспомним, что еще в мае Добровольческий корпус был накануне полного изнурения и командир его настоятельно требовал выведения его из боя).
б) Развитие резких разногласий в среде командования белыми силами.
в) Крайне неустойчивое отношение донцов к дальнейшему наступлению за пределы Донской области, что, однако, не означало падения их боеспособности: в смысле обороны своей земли казачество было весьма упорно.
г) Добровольческая армия, это основное ядро контрреволюционных сил, начала растворяться в волнах вновь мобилизованного крестьянства, иногда бывших красноармейцев. Армия эта в значительной степени теряла свое классовое лицо и политическую целеустановку.
д) Наконец, крестьянство в областях, захваченных деникинскими армиями (Украина и часть РСФСР), получило наглядный урок, познав разницу между советским и белогвардейским режимами. Знакомые лица урядников, переименованных в государственных стражников, губернаторов и прежних хозяев-помещиков сделали свое дело. Если не доходило еще до открытых бунтов и восстаний, то почва для этого, во всяком случае, была готова. Красная армия ожидалась как избавительница от белогвардейского режима.
с) Отрицательный характер управления армиями белых, выразившийся в отдаче несоответствующих обстановке распоряжений и в постановке невыполнимых задач по разобранной уже нами директиве Деникина № 08878.
ж) Белые войска по численности уступали красным, но преобладание в коннице и лучшая группировка войск составляли крупное преимущество белых.
* * *
Под влиянием вышеуказанных факторов главное командование Красной армии еще в начале июля разрабатывает план наступления. План главнокомандующего товарища Вацетиса, разработанный 6 июля 1919 г. [115], строился на следующих предпосылках:
а) Несмотря на постепенно нарастающую угрозу Петрограду на Западном фронте, автор плана считал возможным ограничиться усилением Западного фронта за счет четырех полков из 6-й армии и двух бригад с Восточного фронта, причем в дальнейшем резервами для Западного фронта должны служить освобождающиеся части левого фланга Восточного фронта.
б) Положение на последнем оценивалось как вполне обеспечивающее доведение поставленных фронту задач до конца самостоятельно, без поддержки извне.
в) Положение на Южном фронте признавалось крайне тяжелым, и «очередной задачей являлось сосредоточение всей боевой мощи нашей республики против войск
