Оккам расшатал схоластическую философию, использовав для этого два основных метода — деонтологизацию с помощью семиотических средств и радикальную терминологическую реформу на базе своей «бритвы», жертвой которой пала схоластическая теория «специй». Так называемый терминизм Оккама явился попыткой поставить семиотику, логику и теоретическую грамматику на службу фундаментальной философской проблеме обоснования возможности истинного человеческого познания. Долгая жизнь была суждена оккамовой «бритве», которую можно рассматривать как первую отчетливую формулировку принципа простоты естественнонаучных концепций. Материалистические тенденции в гносеологии Оккама предопределили то высокое место, которое он по праву занимает в предыстории материализма и математического естествознания. В памяти потомков Оккам останется и как бескомпромиссный борец против супремации идеологического спрута средневековья — католической церкви.
В заключение авторы выражают признательность профессору И. С. Нарскому за советы и замечания, сделанные им при прочтении рукописи книги.
У. Оккам. Из письма генералу Францисканского ордена
Перевод с латинского выполнен А. П. Курантовым и Н. И. Стяжкиным.
Из письма Оккама генералу Францисканского ордена, отправленного весной 1334 г.[4]
тбросив заблуждения и ереси, упомянутые выше, и бесчисленные другие ошибки, я уклонился от повиновения лживому папе[5] и всем тем, кто был его другом, и ставил под сомнение истинную веру. Человек большой учености[6] указал мне, что, поскольку заблуждения и отклонения этого псевдопапы являются еретическими, то он лишил его папского сана и отлучил от церкви на основании одного только канонического права без каких-либо дополнительных мотивировок.
Для доказательства справедливости этого акта уже было опубликовано несколько томов. Своею собственной рукой и со всеми слабыми способностями моего ума я самостоятельно написал обо всех этих заблуждениях и ересях, а также обо всем том, что с ними связано, 50 секстернов обычного листового формата и в дополнение к ним собираюсь написать еще более 40.
Заблуждениям этого псевдопапы я противопоставил себя как крепчайший утес, так что ни ложь, ни клевета, ни какое-угодно гонение (оно в любом телесном воплощении не сможет поколебать моих сокровенных убеждений), ни большое число лиц, которые верят псевдопапе, или одобряют его действия, или даже защищают его, не смогут воспрепятствовать мне нападать на него или порицать его заблуждения столь долго, пока у меня есть рука, бумага, перо и чернила...
Если кто-либо захочет переубедить меня или еще кого-нибудь из тех, кто перестал повиноваться лживому папе и его друзьям, то пусть тот попробует защитить его постановления и речи и показать, что они согласуются со Священным писанием, или что папа не может впасть в нечестие ереси, или пусть попытаются доказать посредством ссылок на священные авторитеты или с помощью очевидных доводов, что тот, кто знает папу как заведомого еретика, обязан тем не менее ему повиноваться. Однако пусть никто не пытается ни ссылаться на многочисленность папских приверженцев, ни основывать свои доводы на упреках, ибо тот, кто хочет бороться, опираясь на мнения большинства, или с помощью лжи, упреков, угроз и злостных наветов, обнаружит, что его доводы несовместимы с истиной и здравым смыслом.
Поэтому пусть никто не рассчитывает на то, что я соберусь свернуть с пути осознанной истины по причине многочисленности тех, кто стоит на стороне псевдопапы, или по причине существования доказательств, общих для еретиков и ортодоксов, или из-за того, что я предпочитаю Священное писание человеку, не сведущему в Библии. И я испытываю большее уважение к учению апостолов, которые жили в согласии с Христом, нежели к традициям людей, пребывающих в нынешней быстротечной жизни.
Более того, я полагаю, что общий съезд в Перуджии (на котором францисканцы действовали хотя и не без страха, но зато в согласии со своей совестью) должен быть предпочтен всем позднейшим съездам францисканцев, на которых они выступали под влиянием страха, амбиции или ненависти. Я также полагаю, что даже если бы все францисканцы распростились с истинами откровения и Ордена, то все же все они вообще и каждый из них в отдельности оставались бы людьми лучшими, чем те, которые утаили бы любую из тех же самых истин до того, как распростились с нею.
Таким образом, я дал Вам отчет в том, почему я не нахожусь вместе с большей частью францисканцев. Что касается любого другого моего слова и деяния, то я не боюсь ответа за них перед любым судом, поскольку мне достаточно хорошо известна людская злоба. Полагаю, что в течение последних 4 лет я узнал о практике людей, живущих в настоящее время, более, чем смог бы это сделать, находись я вместе с ними и скандаль я с ними на протяжении 40 лет. Теперь я лучше понимаю положения [Священного] писания, в которых рассматривается поведение человека, так как я проверил их каждодневным опытом. За время послушничества мне открылись помыслы многих сердец. Короче говоря, тот, кто верховенствует ныне, всего лишь смертный человек, и Вы не знаете, что сулит нам грядущее.
Аббаньяно Н. 22
Абеляр П. 58
Августин Блаженный 13
Августин Триумфский 57
Адам Английский 35
Аделард Батский 172
Альберт Саксонский 102, 155-157
Альберт фон Больштедт (Великий) 32, 38, 112
Ансельм Кентерберийский 66, 128
Аристотель 67, 83
Бартоломей Пизанский 35
Бартоломей Узингенский 175
Бауэшер Г. 59
Бенедикт XII (папа) 42, 148
Бёнер Ф. 24, 36, 48, 140, 142
Беркли Д. 165, 166, 169, 173
Бернар из Тура 37
Бернард д’Ареццо 148
Биль Г. 111, 173—175
Бодри Л. 23, 34, 47, 48, 62
Бонавентура 10
Бонаграций (Пергамский) 41
Бонифаций VIII (папа) 25, 26
Бур М. 25
Буридан Ж. 145, 150—155, 157, 164
Бэкон Р. 32, 73, 74
Вайнберг Ю. Р. 82
Вальтер (ремесленник) 31
Василий Кесарийский 10
Венделин Штейнбах 174
Витгенштейн Л. 82
Гассенди П. 173
Гейтсбури У. 162, 163
Генрих Гентский 92
Генрих II Люксембургский 27
Генрих фон Фирнебург (архиепископ Кельнский) 31
Гильом из Оверни 91
Гоббс Т. 122
Годфруа Фонтэнский 69, 80
Гоклен 91
Гонзага Л. 47
Гонсальвий Испанский 60
Григорий IX (папа) 39
Григорий из Римини 69
Гуго Сен-Викторский 99
Гус Я. 166, 170
