Нет, определенно враг что-то знал о высадке в его тылу советских десантников и поэтому не на шутку встревожен. И мы решили усилить это, тревожное настроение...
Дождавшись наступления темноты, разведчики разделились на тройки и, обойдя выставленные врагом караулы и «секреты», с разных сторон проникли в Павловку. Совершенно неожиданно для противника, чувствовавшего себя за караулами и «секретами» в полной безопасности, в поселке застрочили советские автоматы. Разведчики меткими очередями косили выскакивавших на улицу солдат и офицеров противника, забросали дома, где размещались гитлеровцы, гранатами. Потом отошли по одному заранее разведанной Калмыковым, Рубайловым и Ивановым дорогой, ведущей в горы, заминировав ее противопехотными минами.
Собравшись в условленном месте, Земцов и его боевые [126] друзья наблюдали за паникой, поднявшейся в Павловке. Перепуганные внезапным налетом, гитлеровцы открыли отчаянную стрельбу, решив, вероятно, что в поселок ворвалось много советских десантников. Придя в себя, враг попытался было начать преследование разведчиков, но напоролся на поставленные ими мины, и это еще больше усилило панику.
Но и в группе Земцова после боя в поселке недосчитались матроса Леонида Павлова.
Этой же ночью группа совершила переход в район долины Сукка. Хотя пришли туда еще затемно, Земцов все же не стал спускаться в самую долину и решил переждать наступающий день на одной из гор. И не ошибся. Днем, растянувшись несколькими длинными цепями, с автоматами наперевес, около двух батальонов гитлеровцев начали «прочесывать» долину и склоны обступавших ее гор, простреливая каждую встречавшуюся им щель и то здесь, то там поджигая кустарник...
Как стало известно позже, гитлеровцы все же отозвали с передовой несколько своих частей, всерьез полагая, что к ним в тыл высадилось большое число советских десантников. Наши разведчики выполнили свою задачу...
Одно из вражеских подразделений, растянувшись цепью, стало подниматься по склону горы, на которой сидели, замаскировавшись, наши разведчики.
Приказав приготовиться к бою, мичман Земцов предупредил, однако, чтобы огонь открывали только по его команде.
Гитлеровцы подходили все ближе и ближе... Вот уже затаившихся в кустах разведчиков отделяет от врагов двадцать — двадцать пять метров. Казалось, еще несколько минут, и Земцову с товарищами не миновать неравного боя.
Но тут случилось неожиданное... Шедший впереди цепи гитлеровский офицер вдруг подал короткую команду, и вражеские солдаты, свернув, перешли на противоположный склон горы и стали спускаться вниз, в долину.
...В ночь на 3 мая группа Земцова благополучно миновала долину и к утру пришла к месту сбора всего отряда. Но здесь никого не оказалось.
— Уверен, товарищ мичман, что группа капитана Калинина здесь не была, — сказал Земцову Сергей [127] Дмитриев, внимательно осмотрев все вокруг. — Нет и малейших признаков того, что здесь были люди даже недели две назад...
Земцов и сам видел, что здесь никого не было. И все же не хотелось верить, что намеченная встреча не состоится.
— Ничего. Мы подождем. Глядишь, кто-нибудь и подойдет...
День тянулся медленно. Но вот, раскинув на полнеба яркий багрянец заката, скрылось за дальней горной грядой солнце. На темно-синем бархате ночного купола зажглась причудливая россыпь серебристых звезд. Но ни капитан Калинин, ни кто другой из его группы так и не пришли.
Земцов приказал выступать.
— Как видно, мы никого не дождемся. Возможно, что обстоятельства вынудили командира изменить первоначальный план. Всякое могло случиться. Но и нам здесь оставаться тоже нельзя. Сегодня ночью подойдут катера. Давайте пробираться к месту посадки. Глядишь, там и Дмитрия Семеновича встретим...
И двенадцать разведчиков цепочкой, стараясь ступать в след идущего впереди, пошли к морю.
Не доходя километра полтора до берега, Земцов объявил привал и выслал вперед, в разведку, своего помощника — старшину 1-й статьи Тополова и мичмана Калмыкова. Они возвратились примерно через час и рассказали, что пытались выйти к берегу в нескольких местах, но всюду натыкались на вражеские заставы.
— Такое впечатление, что гитлеровцы до самой Анапы через каждые сто — двести метров караулы наставили...
— Не исключено... Они хотят взять нас в клещи: с одной стороны — заблокированное ими побережье, а с другой — прифронтовая полоса, на которой у них столько войск, что там, по их мнению, никому не пройти. А ведь когда-то должно кончиться у нас питание, боезапас... Вот гитлеровцы и тешат себя надеждой, что тогда мы сами придем к ним, тепленькие, так сказать... Однако нет! Не дождутся этого, сволочи! — твердо сказал Земцов. — Ясно, что на катерах нам уйти не удастся. Что ж, пойдем к своим через линию фронта. Но все равно пойдем. И пройдем!.. [128]
Каждый из разведчиков ясно представлял себе, что впереди их ждут немалые испытания. Но такое ведь бывало уже не раз и прежде. Во всяком случае, лучше голод, даже смерть в бою, лишь бы не вражеский плен...
Окруженный тесным кольцом разведчиков, мичман Земцов включил затемненный фонарик и нанес на карту примерный маршрут. По самым скромным подсчетам, им предстояло пройти не менее 150 километров. Разведчики не выбирали легкого пути. Если уж все равно идти по тылам врага, так пусть дольше и труднее, но зато там, где можно побольше увидеть, чтобы доставить командованию ценные сведения о противнике.
Утром 7 мая, пройдя по горным перевалам и одетым в зеленый убор долинам не один десяток километров и проведя тщательную разведку системы укреплений, скопления живой силы и боевой техники противника в районе хутора Большой и других местах, разведчики вышли к перевалу Волчьи Ворота. Здесь, выбрав место, откуда были хорошо видны железная и шоссейная дороги, решили задержаться на день.
В это утро доели последние сухари, поделив их по-братски.
— Эх, «хороша кашка, да мала чашка», как мать у меня говаривала, — шутливо заметил Тополов, тщательно собрав в вещевом мешке и отправив в рот сухарные крошки. — Ну да ладно... Нет худа без добра. По крайней мере, он теперь не будет за спиной болтаться, в соблазн вводить, — и, аккуратно сложив вещевой мешок, Павел зарыл его в землю. — Все легче будет идти...
— Если тебя только это беспокоит, так я готов прийти на помощь, — поддержал шутку мичман Калмыков. — Набивай его снова. Да лучше не сухарями, а сдобными белыми пышками с маком. Так уж и быть, я вместе со своим и твой понесу...
— Нет, зачем же, я не хочу чужой труд эксплуатировать, а лучше, уж поголодаю малость...
