О гибели Гришина-Алмазова и его миссии вскоре сообщили большевистские газеты. В потрясающем дневнике И.А. Бунина «Окаянные дни», в записи от 11 июня 1919 года, мы читаем:
«Едва дождался газет. Все очень хорошо:
«Мы оставили Богучар... Мы в 120 верстах западнее Царицына... Палач Колчак идет на соединение с Деникиным...»
И вдруг:
«Угнетатель рабочих Гришин-Алмазов застрелился... Троцкий в поездной газете сообщает, что наш миноносец захватил в Азовском море пароход, на котором известный черносотенец и душегуб Гришин-Алмазов вез Колчаку письмо Деникина. Гришин-Алмазов застрелился».
«Ужасная весть!» — заключает Бунин. Он находился тогда в красной Одессе и с огромным нетерпением просматривал большевистские газеты, в надежде на скорое соединение Деникина с Колчаком и освобождение от коммунизма Москвы и всей России. Гришин-Алмазов же был хорошо знаком ему по деятельности на посту военного губернатора Одессы, где Бунин жил с июня 1918 года.
Деникин, долгое время настороженно и предубежденно относившийся к Гришину-Алмазову, уже в эмиграции написал честные и справедливые слова о нем:
«...Трагически окончил свою молодую и бурную жизнь человек далеко не заурядный, не оцененный в Сибири, недооцененный на Юге и имевший много данных для того, чтобы играть видную роль в рядах белого движения».
Вот и весь рассказ о жизни и смерти «одесского диктатора»...
Думается, что Алексей Николаевич Гришин-Алмазов все-таки вовсе не был неудачливым генералом, как иногда пишут о нем. Если проследить его деятельность на посту военного министра Сибири, то видно, что его отставка была предрешена в тех обстоятельствах и с тем окружением, сложившимся вокруг него. Это был лишь вопрос времени — немного раньше или позже, но это бы обязательно случилось. Слишком оп раздражал левые, эсеровские круги Сибири, хотя и пришел к власти во многом благодаря им. Убрав его, как слишком независимого и консервативного, с их точки зрения, министра, эсеры и их временные союзники привели к власти еще более правого — Иванова-Ринова. Примерно то же самое произошло потом и в Одессе. Французское командование, растерявшись и запутавшись в создавшейся обстановке, решило убрать Гришина и привести во власть целую плеяду разнокалиберных деятелей, которые ничем так и не проявили себя, а в итоге Одесса была оставлена большевикам. Гришин держался до конца — оставаться далее на посту военного губернатора можно было, только потеряв собственное лицо и уронив достоинство перед французами. Сложившиеся обстоятельства были выше его сил, или, как писала Тэффи, «судьба оказалась значительнее его личности».
В его последней попытке прорваться на восток, к Колчаку, тоже прослеживается трагическое стечение обстоятельств. Может быть, все можно было сделать по-другому. Но «история не знает сослагательного наклонения». Случилось так, как случилось — ив этой ситуации, ему ничего не оставалось, как пустить себе пулю. Он это и сделал. Иначе он поступить не мог. Иначе он бы не был Гришиным-Алмазовым.
Впрочем, теперь читатель сам может составить свое мнение о нем. Я попытался только в меру сил очертить историю его жизни и борьбы.
Несколько слов о судьбе жены Гришина-Алмазова — Марии Александровны, урожденной Захаровой. Как уже упоминалось выше, Алексей Николаевич оставил ее в Омске, отправляясь на Юг России в сентябре 1918 года. Будучи, даже по предвзятой оценке Вологодского, «очень неглупой женщиной», она неплохо устроилась там и вскоре организовала на своей квартире аристократический салон с политической окраской. Там собирались штабные офицеры, члены Совета министров и представители сибирских деловых кругов. Салон был с явно монархической тенденцией. После переворота 18 ноября 1918 года, когда к власти пришел адмирал А.В. Колчак, он также стал непременным участником веселых застолий у Гришиной-Алмазовой, а его гражданская жена — Анна Васильевна Тимирева сделалась ее ближайшей подругой.
Они довольно весело и беззаботно проводили время, посещая рестораны и балы, иногда в компании с самим адмиралом, не обращая внимания на злопыхательства врагов Гришина-Алмазова.
Когда большевистские войска подошли к Омску и уже было эвакуировано правительство, Тимирева, узнав, что Колчак тоже собирается отъезжать, тайно сообщила об этом Марии Александровне. Они выехали на восток 11 ноября 1919 года, за день до отъезда Верхового правителя, а в пути присоединились к его литерному поезду. В январе 1920 года, когда Колчак был выдан чехами Иркутскому политцентру, Гришина-Алмазова была арестована вместе с Тимиревой и препровождена в Иркутскую губернскую тюрьму. Там же находился и Александр Васильевич Колчак. Первое время условия содержания в тюрьме были довольно сносные — им даже разрешалось гулять по коридорам, чем пользовалась Мария Александровна, передавая иногда Колчаку записки и кое-что из съестного, которое она получала в виде передач с воли. Затем, при подходе к городу белых, условия ужесточились — егерей сменил красногвардейский караул из рабочих, и о прогулках и передачах пришлось забыть. В ночь на 7 февраля Мария Александровна, наверное, последняя из близких к нему людей, наблюдала через волчок тюремной камеры, как Александра Васильевича уводили на расстрел.
Ее же саму, как и Анну Тимиреву, не расстреляли... Но в отличие от последней, проведшей в советских лагерях большую часть жизни, ей повезло больше. В мае 1920 года она предстала перед большевистским судом в Омске в числе 23 обвиняемых. Ее, единственную из подсудимых, суд оправдал. Марию Александровну освободили из тюрьмы, а затем ей удалось эмигрировать. В эмиграции она написала записки — «Колчак и Пепеляев в тюрьме», напечатанные в феврале 1921 года в харбинской газете «Русский Голос». В них она рассказала о последних днях адмирала Колчака...
Алексей Николаевич Гришин-Алмазов почти не оставил после себя никаких сочинений — слишком напряженной и быстрой была его жизнь, не позволявшая что-то писать и публиковать. Сохранился его обширный доклад, сделанный им на Ясском совещании в 1918 году и опубликованный в пятом томе «Красного архива» в 1926-м. В газете «Одесский листок» от 29 ноября 1918 года осталась его статья «Поволжье и Сибирь», да еще некоторые документы и приказы в бытность его военным министром Сибирского правительства, часть из которых опубликована в последнее время. Отсутствует по известным причинам и его могила.
В Музее политической истории России (бывший особняк Матильды Кшесинской) в Петербурге, в одном из залов экспонируется морской кортик Гришина-Алмазова, снятый с его тела краснофлотцами 5 мая 1919 года. В шестидесятые годы его сдал в музей (тогда носивший имя Октябрьской революции) один из участников захвата «Лейлы».
