Завтра я окончательно узнаю, когда я могу рассчитывать на получение наследства.
Я привезу вам тексты двух приветственных выступлений студентов, мой ответ и завтрашнюю речь, а несколько сравнительно любопытных анонимных писем. Что за бурную жизнь я здесь веду… Решительно, это не по мне.
Это письмо отправится сегодня, постольку поскольку завтра я начну другое. Целую вас всех очень нежно bleibe auf ewig.
Der Ihrige[114].
Полина Виардо – Тургеневу
13(25) марта 1879. Париж
Мой дорогой добрый Турглин, я только что получила ваше письмо с фотографией. Благодарю вас. Отвечаю на него, будучи уверенной, что оно еще застанет вас покойно расположившимся в Петербурге, где вы собираетесь пустить корни ввиду ваших новых триумфов. Bce это прекрасно, только бы вы не заболели «Heimweh»[115], когда окажетесь в Париже. Ведь вы не хотите нас покинуть, не правда ли? Вам будет скучно в Париже, ведь вокруг не будет этой лихорадки обожания – а будут только постаревшие знакомые лица, с каждым днем все больше стареющие, или все менее молодые, которые будут смотреть на вас с радостью, но спокойной радостью, будет несколько чудаковатых друзей, кое-какие добрые знакомые и множество докучливых, и все тот же размеренный образ жизни, все в свое время, как обычно… Господи, какое это будет счастье снова увидеть вас! Никогда не хватит у вас сил оторваться от всей этой кипящей и бурлящей вокруг вас юности! Вы совсем перестали говорить о возвращении – состоится 2-e, потом 3-е чтение и в конце концов… приступ подагры! Да защитит вас небо от моих предсказаний; но я буду волноваться вплоть до вашего возвращения.
Если вы остановитесь в Берлине, купите для меня, прошу вас, ноты: «Алцесту» Брамбаха и «Одиссею» Бруха.
Выражение вашего лица на последней фотографии умиротворенное и счастливое. Видно, что вы и в самом деле счастливы и довольны. Приятно думать, что «мертвец» и «старая тряпка» снова помолодел и снова на коне. Если вы впредь посмеете говорить мне подобные глупости, я заставлю вас перечитать ваши собственные письма и покажу это ваше изображение. О, как много интересного вы расскажете! Мне-то вы расскажете все, правда? Все. War ich ein Vogelein?[116].
100 000 нежностей.
Полина Виардо – Тургеневу
Веймар, 1 мая, 3 часа
«Marzo loco у abril lluvioso Sacan а mayo helado у nievoso»[117].
Еще немного и мы увидим волков, небрежно прогуливающихся по улицам Веймара! Ho все это ничего не значит и не мешает мне считать, что я правильно сделала, приехав сюда с Луизой, и не мешает мне уже сильно хотеть вернуться. Здравствуйте, мой дорогой добрый Турглин, если вы думаете, что у меня хватает времени для писания писем, то сильно ошибаетесь. B другом, правда, роде, но здесь я занята так же, как и в Париже. Приходится много выезжать и обычно в любую погоду. Репетиция прошла гораздо успешнее, чем вчера, хотя поговорить еще есть о чем. B целом это пойдет, я надеюсь[118]. Сейчас ожидаю экипажа, запряженного лошадьми кремовой масти, чтобы отправиться в замок давать урок. B 4 часа мы с Листом обедаем у Лассена. Я должна спеть им несколько мелодий, сочиненных Луизой – «Жалобу», «Манолу» и «Проклятие». Потом мы вернемся, чтобы переодеться к ужину, который состоится после театра у г-жи де Мейендорф. Там будет то же общество: Штирумы, Ведели, Мильде, Мериан, Лассен.
Пятница, 2 мая
Здравствуйте, мой Турглин, мое письмо было прервано приездом экипажа. После урока я зашла к г-же Лассен за Луизой и Вертой. Лист был тоже там, и пока готовились к обеду, я спела «Жалобу», а Луиза свой «Венецианский карнавал». Присутствующие были очень довольны обоими произведениями. Обед был превосходнейший, очень веселый, Лист, как всегда, очарователен. Мы вернулись домой отдохнуть и переодеться. Вечер у г-жи де Мейендорф – gemutlich[119]. Лист с Лассеном играли скерцо Бородина и марш Чайковского. Лист очень любит современных русских композиторов. Он никогда не хочет играть один, нам же пообещал сыграть только для нас двоих. Сначала я спела «Жалобу», которая произвела большое впечатление, и «Манолу», вызвавшую восхищение. Кроме того, пришлось спеть вечную андалузскую песню и рикирики[120]. Bce отнеслись весьма благосклонно к Луизе, которая, когда захочет, может быть очаровательной. Кажется, настроение у всех на этой вечеринке было как нельзя лучше. Vedremo les cantanti[121]. Луиза собирается еще поработать с ними сегодня утром. Костюмы, отобранные в гардеробе театра, вполне подходящие. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы 4 дуэньи были совершенно похожи. Говорят, что Бабахан[122] приезжает во вторник утром. B таком случае, 2-е представление состоится в тот же вечер или в среду, и тогда я уеду отсюда в четверг или, самое позднее, в пятницу… Стоит собачий холод.
B общем, я нахожу, что вы очень ленитесь по отношению ко мне… Я ежедневно писала огромные письма то тому, то другому, а пока получила всего три письма на всех. Я постоянно думаю о Марианне и о том удовольствии, какое она могла бы здесь получить. Она бы имела здесь всевозможный успех. Надеюсь, что Поль не надорвал голос на концерте. A какой был результат? были ли отклики? были ли представители прессы? Вы мне не писали, имела ли успех фантазия Чайковского? B воскресенье Лист собирается сыграть квартет Луизы. Завтра он услышит «Небесный огонь»[123]. Завтра мы обедаем у г-на Мериама. Вечером—1-я часть «Фауста». B воскресенье– 2-я. Пишите же мне, толстый ленивый друг. Я дам телеграмму после представления или на следующее утро, потому что сразу после театра мы отправимся к Лоэнам.
Тысяча нежностей tutti quanti[124], а значит и вам.
Полина.
Полина Виардо – Тургеневу
Веймар, 8 мая
Мой дорогой Турглин, вы уже, конечно, вернулись от друга Флобера. B любом случае, вы окажетесь в Париже раньше этого письма. Через три дня я и сама последую за ним, поскольку рассчитываю уехать в субботу, 10-го числа, если не случится чего-нибудь важного и непредвиденного. Сегодня мы со страхом ожидали 2-го представления «Линдоро», поставленного за неделю. У 2-го баса заболело горло, и он передал, что завтра петь не сможет. Немедленно вспомнили о молодом баритоне Лониели, который пел в «Царе и плотнике», чтобы он попробовал роль – но он ее петь не сможет, для его голоса это слишком низко – пришлось бы все менять. Были на репетиции – крупная неувязка, которую невозможно устранить за 2–3 дня – несколько певцов из Рейнеке-оперы с четверга взяли отпуска, чтобы отправиться на Gastrollen – что делать? послали к больному басу и уж не знаю, каким образом вырвали у него согласие петь завтра – бог знает, как он будет петь! я уверена, что «Линдоро» будет иметь большой успех, если будет спет хотя бы правильно. Вы и представить себе не можете, как здесь фальшиво поют – даже если бы спели сами, то и тогда этого бы не представили! за сим репетиция началась и прошла быстро – меня заставили спеть дуэнье куплеты, которые я вынуждена петь ежедневно и которые производят фурор. Певица немного скопировала меня, и это пойдет. Теперь сцена стала больше, с нее убрали подмостки, воздвигнутые для «Фауста».
