На совещании у Памфилова в первых числа сентября (между 6 и 8) было согласовано, что количество пайков будет составлять сорок четыре тысячи. Это в расчете на три пехотные дивизии: 5, 6, 7 армейские части и запасной полк. В течение двух недель это было третье совещание, на котором с согласия Генерального штаба Красной Армии повышалось количество пайков для польской армии.
Все эти вопросы оформлялись штабом армии, а не военной миссией. Для чего же нужна была военная миссия, каково ее назначение — никто этого объяснить не сможет. В действительности военная миссия должна была решать все вопросы организационного характера с Верховным командованием Красной Армии. К сожалению, наша военная миссия никогда до этого не дорастала и никаких вопросов не решала. Она подписала лишь военное соглашение и кроме этого, буквально ничего не делала, поэтому сразу же отодвинулась не только на второй, но даже на последний план. С ней никто не считался и никто в ней не нуждался. Это зашло так далеко, что фактически она перестала существовать. Ее начальник генерал Шишко-Богуш, видя, что с ним никто не считается, попросил Андерса перевести его в армию, на что получил согласие. Богуша предполагалось назначить в 7 дивизию.
Так создавалось польское войско, с каждым днем увеличивавшееся. Оно было пропитано самым лучшим духом, приводило в восхищение всех, кто с ним сталкивался. Пока этих сорока четырех тысяч пайков хватало. Впрочем, ими питались не только армия, но и те гражданские организации, которые группировались около воинских частей.
Наряду с питанием не менее важными вопросами являлось зимнее обмундирование и вооружение. Нам обещали временно, до получения из Англии, выдать обмундирование из запасов Красной Армии.
Что касается вооружения, то с этим дело выглядело хуже. Когда 19 августа на совещании с нами представители советских органов определили первоначальный состав польской армии в две дивизии, то обещали сразу же выделить им вооружение по штатам Красной Армии. К сожалению, уже 10 сентября, несмотря на количественное увеличение польской армии до трех дивизий, советские представители поставили нас в известность, что мы можем получить вооружение только на одну дивизию. Для остальных частей необходимо было добиваться получения оружия от англичан.
В основном получила вооружение лишь одна — 5 дивизия.
Поскольку командование армии не имело в Москве своего помещения, приходилось пользоваться гостеприимством посольства. Посол Кот для нужд военной миссии и Андерса выделил несколько комнат, в одной из которых в течение нескольких недель и работал Андерс. Его отношения с послом Котом укреплялись, благодаря ежедневному общению. Профессор Кот все более восхищался Андерсом, писал в его честь похвальные гимны и некритично смотрел на все, что делалось в штабе.
Сам профессор Кот так об этом писал 8 сентября генералу Сикорскому: «С Андерсом мы укрепили узы дружбы»... И далее: «Мы обсуждаем с Андерсом большую проблему связи с Польшей и другими оккупированными местами».
В это время советские органы были очень заинтересованы в том, чтобы сведения из Польши о передвижениях немецких войск поступали как можно раньше и непосредственно в советский штаб, чтобы он мог немедленно на них реагировать. Переговоры с Андерсом по этому вопросу вел Жуков. На первой фазе переговоров было решено, что в Польшу поеду я и подполковник Спыхальский. Затем обсуждался возможный выезд по этому вопросу в Лондон Жукова, которого мне предстояло сопровождать. Когда я вступил в должность адъютанта генерала Андерса, а выезд Жукова не состоялся, вместо меня сопровождать подполковника Спыхальского должен был поручик Игла-Иглевский. Этот выезд также не состоялся, так как Сикорский дал указание, чтобы все контакты с Польшей осуществлялись только через Лондон, как посредством радио, так и личные. Это было в некотором роде выражением недоверия к польскому штабу в СССР.
А профессор Кот в своих письмах продолжал восторгаться Андерсом. Вот что он писал 10 сентября Миколайчику в Лондон: «Генерал Андерс производит замечательное впечатление. Как его деловитость и военные знания, так и исключительное знание русского характера открыли ему дорогу в верхи, и каждое его желание выполняется. В основных вопросах его взгляды те же, что и у генерала Сикорского, они могли бы обойтись без переписки, и он попал бы в соответствие с мыслью верховного главнокомандующего. Мое с ним сотрудничество предвещает быть образцовым.»
Это же полный абсурд, прямо-таки удивительно, как мог посол расписывать подобные небылицы! Ни к каким верхам Андерс доступа не имел и никто, кроме генералов Жукова и Памфилова, с ним не разговаривал, да и последние являлись лишь представителями своих учреждений и могли только передавать просьбы Андерса дальше. Постоянное же подчеркивание, что Андерс имеет одинаковые с Сикорским взгляды было определенным враньем и вводило в полное заблуждение Сикорского. Их точки зрения с первых же минут были совершенно различными, о чем посол Кот отлично знал. Сикорский считал, что Советский Союз выдержит войну и сядет за столом конференции среди победителей, поэтому он искал с ним соглашения и прочных дружественных отношений; Андерс же считал, что Советский Союз падет в этой войне, причем в любой момент, и что вообще с ним надо не разговаривать, а только нажимать через другие государства, такие, как Англия и Америка. Вот так-то выглядела общность взглядов, которая была известна профессору Коту с момента первого знакомства с Андерсом. Но зато эти взгляды совпадали с его личной точкой зрения.
Андерса и Кота объединяло субъективное мнение, что только путем нажима можно что-то получить от Советского Союза. Это не соответствовало действительности. Власти Советского Союза шли навстречу полякам и делали все возможное для формирования польского войска, Андерс и Кот начали готовить памятную записку для союзнической комиссии, прибывающей в Москву для обсуждения общих вопросов вооружения. В Докладной записке они хотели изложить все нужды польской армии. Чтобы собрать как можно больше материала, Андерс решил выехать в расположение частей, чтобы на месте сориентироваться в потребностях.
...Бузулук — это небольшой, милый и довольно чистый городок, похожий на многие города подобного рода на Волыни. Домики в нем небольшие, главным образом двух или одноэтажные; в центре в основном кирпичные. Сам центр ничем не отличался от центров других городов. Боковые улицы утопали в зелени садов. Главные улицы вымощены. Всюду электрическое освещение. Бузулук производил впечатление тихого, спокойного красивого города.
