Подготовка к вооружённому мятежу
По возвращении домой я осознанно жил предчувствием своего скорого открытого выступления против существующих порядков в стране. Конкретного плана действий у меня не было и как должно было это произойти я тоже себе не представлял, однако стал делать все свои дела в этом направлении.
Продолжая через переписку поддерживать контакт с Костей Сабуровым, я сделал около пятнадцати транспарантов православного содержания для митингов и крестных ходов, и перед новым годом ещё раз съездил к нему в Ново-Николаевск на десять дней.
Вернулся в Москву я как раз в новогоднюю ночь с осознанием того, что без оглядки на кого-либо должен действовать самостоятельно. В это время у меня появилась какая-то внутренняя собранность и спокойствие души. Наверное такое же чувство появляется у людей, которые внутри себя уже приняли окончательное решение по долго мучившему вопросу. Несколько дней к ряду меня не покидала даже во сне Иисусова молитва и появилось обострённое духовное чутьё. По поступкам и интонации голоса я легко определял нравственное состояние человека.
Несколько раз по велению души я уходил в заваленный снегом ночной лес для совершения молитв и чтения Псалтири. Там выбрав чащобу поглуше, я разжигал костёр из молодых засохших елей и возле него молился. Лес своими ночными звуками и шорохами наводил на меня страхование, от которых временами немело тело и по спине шли мурашки. Сама природа обучала меня преодолевать маленькие ужасы, чтобы потом в будущем суметь преодолеть большие.
Поначалу я хотел заниматься в Вышнем Волочке тем же, чем Костя Сабуров занимался в Ново-Николаевске. Но дело не заладилось: во-первых не хватало средств, во-вторых Волочёк в той же степени не был промышленным и научным центром что и Ново-Николаевск, и народ в нём гораздо меньше интересовался политикой.
Но всё же своих единомышленников в городе я нашёл среди отставных военных. Их я прощупывал на готовность участвовать в месте со мной в вооружённом мятеже. Внешне выразили своё согласие и некоторые мои работники, занимавшиеся охраной трактира.
У меня было два варианта как раздобыть в большом количестве автоматическое оружие: либо продать свой трактир и купить его на вырученные деньги, либо взять его в РУВД. От Джамиля я узнал, что там хранится 50 пистолетов, 40 автоматов АКСУ, две винтовки ОСВД, гранатомёты патроны. На начальный период хватило бы, чтобы в дальнейшем сделать попытку овладеть военными складами.
Кроме проблем с людьми и оружием необходимо было определиться с конкретным днём и часом проведения акции. Причем переносить дату было бы нежелательно, так как подобные вещи расшатывают дисциплину, привнося в неё элемент необязательности. Да и откладывать дело на слишком отдалённую перспективу мне было никак нельзя, чтобы не обмирщиться и не превратиться в неудачника.
Я видел, что по причине разлагающий пропаганды СМИ, сделать даже одно небольшое, но единомысленное и боеспособное подразделение не представляется возможным, и поэтому на свой страх и риск проблему его создания хотел решить силовым способом уже в процессе самой акции. Это так называемая проблема заградительных отрядов, на которые я сейчас выскажу своё мнение.
Вопрос: можно ли человека силой понуждать делать добро, — относится к категории морально-нравственных. Вражеская пропаганда разоружила нас, вдолбив нам в голову мысль об однозначной порочности любых насильственных действий, совершаемых над личностью. И самым главным их союзником является трусость запуганного ими населения.
Очень многие люди осознают греховность своих некоторых бытовых привычек таких, как, скажем, курение, но не у многих хватает мужества и воли противостоять им. Оказав им помощь в преодолении этого зла, мы насилуем не их волю, а их безволие. Заградительные отряды во время Великой Отечественной войны сыграли огромную роль в победе над врагом. Так как все люди по своим боевым качествам разные: кто-то посмелее, кто-то потрусливее, — то отсутствие возможности отступления подбивает всех одинаково на инициативную и победоносную борьбу с врагом. Когда же в результате этих мер войска заражались победоносным духом, то надобность в заградительных отрядах отпадала и в 1944 году они были отменены. Такие же порядки были установлены и в непобедимой римской армии, когда за бегство одного с поля боя казнился весь десяток. Мы русские, как наследники Римского Имперского духа, не имеем права отвергать очевидные вещи в области поддержания военной дисциплины. Именно потому так и злобствуют современные демократы на заградительные отряды, что те в своё время нам позволили ускорить победу над фашистами. В конце концов эти меры приводили к значительному уменьшению наших потерь. Люди, связанные общим делом, пусть даже и насильственно, всегда являются союзниками. Здесь не надо разделять тех кто непосредственно воюет и тех кто стоит за их спинами, — и те, и другие делают одинаково трудное и ответственное дело для достижения победы. Дух куётся через воздействие на плоть, а не наоборот. Этому служит и наказание ребёнка в семье за неправильное поведение, и дисциплинарный устав в армии, и понуждение труса поступать смело.
С целью попытаться продать трактир в конце января 1999 года я поехал в Москву. Там об этом я дал объявление в газете «Из рук в руки». То было время, когда августовским 1998 года дефолтом еврейские банкиры резко обесценили материальные ценности и недвижимость в России. Поэтому многие в панике хотели от них избавиться. Газеты пестрели объявлениями о продажах, а покупающих почти не было. В строительство своего трактира я вложил около 0,5 млн. долларов, но продажную цену назначил в 350 тыс. долларов. Однако в процессе торгов был готов уступить и за 150–200 тысяч. Неделю я просидел в московской квартире матери в ожидании звонков от заинтересованных клиентов. Но ни одного звонка не последовало. И поэтому я решил остановиться на втором варианте. К тому же при покупке большой партии оружия существовала большая вероятность засветиться на нём и тем самым провалить всё дело.
В феврале в Вышний Волочёк приехал Евгений Харламов. Повстречались мы в храме у священника Сергия Дикого. До этого мы уже были знакомы и после службы разговорились как старые приятели.
Родом Евгений был из города Севска Брянской области. А к нам попал в результате женитьбы на жительнице Вышнего Волочка. Пока у них в семье шло всё хорошо, он работал сначала учителем в городской школе-интернате, потом перешёл работать в церковно-приходскую школу священника Сергия Дикого. Но когда жена, не довольная его активной религиозной жизнью, не согласилась с ним далее проживать, он сильно этим по человечески огорчённый вынужден был уехать к себе на родину.
