— Сколько их там сегодня, шейх?
— Четверо, майор Шади.
— Все из Восточной провинции?
— Да, майор, все из арабских племен.
— Откуда именно?
— Кто откуда. Двое воевали в отрядах на границе с Ираком. Один из Дейр-эз-Зора. Четвертого парня радикалы и вовсе на несколько месяцев командировали в Ракку. Он из племени агайдат. Говорит, что много слышал о вас.
— Ну с тем, что из агайдат, все понятно… Эти ублюдки из ИГИЛ столько наших стариков вырезали… Другие парни из каких побуждений пришли? Из личных или общих?
— Сами у них спросите, командир. Мое дело посредническое, я не военный.
— Хорошо. Саид, позови этих четверых, — обратился командир уже к адъютанту. Тот, стоявший по струнке у самого порога в ожидании распоряжений, мигом исчез.
Майор Шади пил свой утренний убийственно крепкий кофе с шейхом Абу Мухаммедом аль-Фаресом. С тех пор как на них свалилась миссия по перетягиванию жителей провинции с темной стороны на светлую, командир ополченцев и священнослужитель встречались каждое утро. Шади поручили сформировать и укомплектовать новое подразделение, в которое должны войти добровольцы из недавно освобожденных от ИГИЛ населенных пунктов, представители христианских общин провинции Хасака, местные ассирийцы и армяне, а также бывшие боевики, то есть те, кто решил воспользоваться правом на амнистию, объявленную президентом Башаром Асадом, и сдать оружие. Коктейль обещал получиться забористым. Еще на первом построении майор — который сам был из племени агайдат, — всматриваясь в эту разношерстную публику, не представлял, как будет обучать их боевому взаимодействию. В одном ряду — первый набор едва достиг цифры в сорок человек — стояли и пасмурного вида смуглые арабы, его соплеменники из агайдат, причем в масках, и тут же слегка мажорного вида христиане, с аккуратно выстриженными бородками и модными прическами с налетом геля. Игиловцам, аннусровцам и прочим исламистам так или иначе где-то удалось настроить одних против других. Двадцатилетние парни из арабских племен — в начале кризиса, пять лет назад, еще подростки — радикальные идеи впитывали на ура. Даже сейчас — и Шади, конечно, не мог не обратить на это внимания — некоторые из них, фоткая друг друга потертыми «самсунгами» и видавшими виды «нокия», вместо традиционного «виктори» демонстрировали перед объ ективом указательный палец, направленный в небо, с улыбкой приговаривая «Аллах акбар!». От этого жеста, знакомого по экстремистским ютубовским видео, майора слегка передергивало. Будучи мусульманином, он еще мог как-то фильтровать религиозные порывы земляков. А вот добровольцы-христиане иной раз с неподдельным шоком поглядывали на замашки арабских сослуживцев, не очень понимая, чем игиловцы или аннусровцы, против которых они пришли воевать, отличаются от тех ребят, что сейчас тренируются вместе с ними.
Майор отвечал за военную сторону дела. Шейх Абу Мухаммед аль-Фарес был посредником. У него больше свободы в передвижениях по провинции, особенно в том, что касается нейтральных территорий, к тому же боевикам, принявшим решение покинуть ряды радикалов, проще выйти на контакт с человеком относительно нейтральным, чем с тем, в кого совсем недавно приходилось стрелять. Опасения тех, кто собирался воспользоваться правом на амнистию, объяснимы.
В провинции прекрасно знали о первой жизни Шади — до войны и в начале кризиса он служил в одной из частей под Хасакой. Боевики напали на расположение сирийских подразделений, армейский гарнизон в несколько раз уступал по численности противнику. Выжили единицы. Знали в провинции и о второй жизни Шади, и о третьей. То есть о всех покушениях на него. Учитывая багаж ненависти к врагу, накопленный командиром нацополчения за эти жизни, мало кому верилось там, за линией фронта, что майор не казнит любого перебежчика.
— Почему все в масках-то?
Сквозь черную толстую ткань было, конечно, не разглядеть, но, судя по нервному подергиванию рук и плеч, читалось, что ребята замялись. Повисла некомфортная тишина. Через пару секунд один из них — тот, что был выше всех, — все-таки выдавил из себя:
— Привычка…
— Ну это понятно… Здесь-то зачем, у меня в кабинете стукачей нет…
Четверо бывших боевиков стояли плечом к плечу, двое из них с автоматами наперевес, третий со снайперской винтовкой, тот, что выше всех, — с пулеметом. Каждый раз, когда Шади устраивал такой прием, — у него слегка пересыхало в горле. Он сам выдумал этот психологический трюк. Майор специально распоряжался, чтобы бывших боевиков приводили к нему на беседу, предварительно вооружив. Командир прекрасно понимал риск — среди парней мог оказаться засланный казачок. Вот что стоит одному из них сейчас выпустить очередь с дистанции пяти метров — и цель по его ликвидации будет достигнута в пару секунд. Поэтому в горле и становилось сухо каждый раз. Но и факт такого принципиального доверия со стороны командира обезоруживал экс-бое ви ков. Ведь даже перед аудиенцией у собственных полевых командиров их заставляли сдавать автоматы при входе. А тут такое…
— Долго разглагольствовать не будем. У нас сегодня тренировки на стрельбище. Кто где воевал до этого?
— В Свободной сирийской армии! — с готовностью и наперебой выпалили все четверо.
— Хватит мне заливать, знаю я вашу Свободную сирийскую армию. Сначала эти ваши революционные комитеты в каждом селе, потом — чтобы друг друга не поубивать в пылу борьбы за свободу — все перешли под крыло «Ахрар аш-Шам». И уж наверняка пик карьеры пришелся на «Ан-Нусру».
Молчание, в общем, означало безошибочность протянутой майором логической цепочки. Пророческого ничего в его рассуждениях не было. Схема стандартная.
— Так чем вам не угодил ИГИЛ?
— Нас с Джамилем вынуждали присоединиться к ним, — начал высокий и самый разговорчивый, — мы не хотели. Уж больно там много иностранцев. Когда все начиналось, нам обещали, что все богатства наших земель перей дут в пользование к нам. Однако теперь оказалось, что всем управляют моджахеды из-за рубежа.
— Мы для них просто мясо, — продолжил снайпер.
— Полевые командиры-саудиты или египтяне напридумывают там планов, а под огонь кидают нас.
— Ладно, эту я песню тоже слышал. Кто из вас из агайдат?
— Я, — отозвался коренастый автоматчик.
— Как зовут?
— Хайдар.
— Близкие остались?
— Брат двоюродный, до сих пор на той стороне, остальных казнили…
— Что можете полезного рассказать по тактике этих ублюдков? — Тут майор немного осекся: все его собеседники без пяти минут оттуда. — Что там у них по ресурсам?
