У нас не случалось такого, чтобы мы не разговаривали двое суток, максимум час, а все конфликтные ситуации касались только его здоровья. И актерской ревности у нас не было, наоборот, он меня всегда благословлял.
Александр Анатольевич Ширвиндт говорил: «У них такая квартира, что кошке негде жить». Но это родина Михаила Михайловича. Я поняла, что есть самые важные вещи. Я сама из Ташкента и была маленькой, когда произошло землетрясение, наш дом был разрушен, и мы переехали в другой район. Поэтому я понимаю, что такое родина, ощущение своего пространства, двора. У Михаила Михайловича это еще и училище рядом, театр Вахтангова, волшебная улица, его знали все арбатские и неарбатские, он был душой этого района. Внизу жила мама, это была квартира, в которой он родился, там папа умер. Вот эти родовые связки, без которых человек не может жить. Для него это было очень важно. Задача была построить тогда дом за городом.
Вообще, Шурочка Ширвиндт и его жена Таточка – это отдельная часть моего сердца и нашей семейной жизни. У них всегда были огромные посиделки на балконе в высотке на Котельнической, мы все там собиралась. И однажды часа в два ночи мы шли домой, раньше можно было спокойно ходить пешком, никого нет, тихо. И перед нами на мостике стоял человек, смотрел вниз и что-то бормотал. Я сказала мужу: «Слушай, по-моему, он собирается сброситься вниз». Мы не поленились и спросили, что он там делает, а он рассказал, что его все гоняли, он непонятый писатель или поэт, и действительно собирался броситься вниз. Он был пьян, но узнал моего мужа. Михаил Михайлович сказал: «Ну прочитай что-нибудь», – а у него с собой целый портфель. Нужно было видеть нас в два часа ночи, когда этот человек читал нам свою экстазную литературу. На шестое или седьмое произведение уже я хотела броситься вниз с этого мостика, и Михаил Михайлович ему сказал: «Ты знаешь, это очень хорошо, но к этому нужно добавить новое направление. Возьми паузу и подумай, что ты можешь еще найти». Он что-то такое ему сказал еще на ухо, что прохожий остался в очень хорошем настроении. Этому не научить, это Божий дар. У каждого из нас он есть, но мы можем уничтожить его, а можем стать еще лучше и нести тепло. Он такая печечка, ему всегда было жарко, он всегда всех тискал и был очень уютным. Он никогда никого не осуждал.
Миша никогда меня не стеснялся, хоть я и бедно была одета, а у него в семье было где одеться и что надеть. Помню, был мороз сильный, мы шли по Новому Арбату, и я взяла в театре тулуп и валенки из костюмерной, была как чучело. И он, шикарно одетый, вел меня под руку, и никаких у него не было комплексов на этот счет.
Татьяна Васильева, народная артистка РФ, подруга Михаила Державина
– Миша неоднократно рассказывал историю, когда ему не в чем было выступать. Аркадий Райкин, отец первой супруги Миши, дал ему свой костюм и после выступления спросил: «Ну как выступил?» Михаил Михайлович сказал, что имел большой успех, а Аркадий ответил: «90 процентов – это из-за моего костюма».
У нас случались комедийные ситуации с поклонницами. Была одна дама – странноватая, но милая. Мы жили на третьем этаже, напротив нашего дома росло дерево, и она поджидала его на дереве. Мише нужно было идти в театр, и он надел мамину шубу, очки, шапку натянул и на полусогнутых, изображая из себя нездорового человека, мимо нее прошкондылял. Но это издержки любви.
При всей своей ироничности он был очень духовным. Мы все сделали, как положено в христианской традиции: он причащался, мы его соборовали. Трудно сказать, понимал он или не понимал, что уходит. Он сильно страдал, но врачи сделали все, чтобы он не мучился. Когда человек гипертоник, он уже носит в себе этот заряд, а так как спектакли и гастроли не отменяют, он всегда продолжал выходить на сцену с давлением. «Мишка, все будет хорошо, давай, надо ехать», – последний наш разговор. Михаил Михайлович очень давно и тяжело болел, страдал последнее время. Он был любимец всех врачей, и у каждого из них была задача его поднять. Они очень много сделали, продлили ему жизнь, но у каждого человека есть свой жизненный этап и свое задание, которое должен выполнить, и тогда его призывают, я так себе это понимаю. Он ушел в любви.
Миша давно болел, но мы все сражались за него. У каждого человека есть свой генетический фон, свои болячки. Кто-то любит себя, а актеры – это самолеты, поезда, 90-е годы, холодные залы. Они так же прилетали, играли по несколько спектаклей вместо одного, это же жизнь такая, колесная. И гипертония у него всегда была. Мой брат, Юрий Леонидович Арзуманов, профессор, всегда им занимался. Мы только поженились, и Юрочка уже повел его куда-то лечить.
У Михаила Михайловича замечательная дочка от второго брака – Маша, фантастическая, прекрасные внуки и зять. У нас вообще поразительное ощущение семейства. Маня для меня больше, чем дочь, она часть моей души. Она красавица, умница и светлейший человек. У нее потрясающий муж Петр и дети, они наша семья, мы никогда не отделяли никого. Мы прошли эти этапы рука об руку. Все случилось само, с Божьей помощью.
Неспокойно душе и в глазах меркнет весь белый свет,От твоих слов прощания,За тобой, где бы ни был, пойду,Ты оставь мне лишь свет, я на грани отчаяния.Строчки из песни «Чего хочет женщина» Роксаны Бабаян
– Это совпадение, мы давно планировали записать эту песню. Я не хотела бы ее соединять с тем, что произошло, потому что это две разные вещи. Ему эта песня очень нравилась, но я ее почему-то откладывала. Вообще, эта песня приходила ко мне несколько раз. Потом я ее послушала и поняла, что ей быть, и вот я ее записала.
Если говорить о тонких вещах, я думаю, что он там молодой и красивый, и будет у Бога, сто процентов, обязательно все у него там будет хорошо.
Александра Самохина
Анна
Знаменитая актриса Анна Самохина. Несколько лет назад она ушла из жизни – рак. Ушла, оставшись в памяти зрителей навсегда роковой красавицей Мерседес из «Узника замка Иф». Соблазнительной мошенницей из «Китайского сервиза». Юной и прекрасной Марианной из музыкальной комедии «Тартюф». Любовницей главаря преступной группировки Риты в культовом фильме «Воры в законе». В ее недолгой судьбе были и успех, и любовь, и красота, и популярность. Единственное, о чем актриса больше всего сожалела в своей жизни,
