Молодость, молодость, неиссякаемый источник счастья, за тебя человек готов отдать свою жизнь!
В 1893 году мне пришлось несколько раз побывать в Нью-Йорке, и я не упускал случая навестить семью Фитца Рандольфа, с дочерью которого, Виргинией, мы познакомились в Париже.
Как-то раз отец девушки сказал:
— Если бы вы согласились поехать ко мне на ферму в Новую Мексику, близ Клейтона, и научили моих парней, как охотиться на волков, я взял бы на себя все расходы и предоставил бы в ваше распоряжение все волчьи шкуры.
Это предложение мне было очень кстати, и я охотно его принял. Работая над мелким рисунком по восемнадцати часов в сутки, я сильно переутомил глаза, и врачи настаивали, чтобы я бросил работу и поехал куда-нибудь отдохнуть.
Долина Куррумпо считалась лучшим скотоводческим районом близ Клейтона. Там всюду была сочная трава, хорошие водопои и тенистые рощи, где скот отдыхал в полуденную жару.
А где много скота, там много волков. Местные скотоводы сказали мне, что вожаком волчьей стаи был огромный волк необычайной силы и ума. Он был известен под именем Лобо.
Я решил охотиться на этого волка.
С двумя ковбоями, Билли Алленом и Чарли Уином, я выехал на телеге, направляясь к долине Куррумпо. Мы захватили с собой сотню больших капканов.
Расположились мы в старой заброшенной хижине. Я стал ежедневно выезжать на охоту.
С самого начала я понял, что мне не убить этого волка из ружья по той простой причине, что он никогда не попадался на глаза.
Лобо знал, что человек ходит с ружьем — страшным смертоносным оружием, против которого он был бессилен бороться, — и прятался целыми днями в холмах. Где именно мы не могли проследить. Но по ночам он выходил.
Мы всегда узнавали его по голосу. Его вой был на октаву ниже, чем у других волков. И когда этот вой раздавался над пропастью, один из ковбоев говорил:
— Вот он! Я узнаю его, где бы он ни появился. Это Лобо.
Мы пробовали стрелять из дверей нашей хижины по направлению этого воя — и в лучшем случае попадали в одну из коров. Волк же всегда скрывался, но потом появлялся в другом месте и выбирал себе добычу — лучшую из наших коров.
Когда я понял, что в охоте на этого волка ружье — бесполезное оружие, я стал обдумывать, как бы его поймать на отравленную приманку.
— Яд — это чепуха. Он лучше меня знает про все эти хитрости. Его этим не проведешь. Он и сам не пойдет на отравленную приманку и не позволит ни одному волку из своей стаи поддаться на обман. Мы уже проверяли это не раз.
Но я утешал себя тем, что у меня новые приспособления и, что, быть может, удастся заманить волка. Через месяц я убедился, что Лобо этим не возьмешь. Он с презрением разбрасывал приманки, загрязняя их волчьими нечистотами. О том, что это были проделки Лобо, я догадался по огромным следам — они были на целую треть больше отпечатков лап других волков.
Пришлось отказаться от этого способа охоты. Но я не унывал — у меня были еще капканы с мощной двойной пружиной. Не теряя времени, я расставил их по всем тропам, которые вели к водопою, и на перекрестках лощин. Мне уже приходилось охотиться этим способом. Я натер свежей кровью капканы и цепи, при помощи которых капканы были прикреплены к тяжелым деревянным чурбанам, натер также и подметки своих сапог и кожаные перчатки. Я ни до чего не дотрагивался обнаженными руками. Капканы были расставлены на самой тропе и присыпаны землей по четыре капкана вместе на расстоянии одного фута друг от друга. Чурбаны клались по обе стороны тропы.
Все было готово и тщательно замаскировано, земля прикрыта дерном, тропа выглядела так же, как и раньше, даже трава росла на своем месте. Едва ли кто-нибудь мог догадаться, что здесь были спрятаны капканы. Наши собаки то и дело попадали в плен[8], и нам все время приходилось освобождать их.
Но старый волк сразу почувствовал опасность. Чуткий нос Лобо несомненно предупредил его, что впереди нечто подозрительное. Волк стал очень осторожно разрывать землю лапами. Случайно он обнаружил цепь. Теперь он знал, где находится капкан, знал, что это за опасность. Волк продолжал рыть землю, пока не подрыл капкан. Перевернул его и пошел себе дальше, к стаду, где закусил одной из лучших породистых коров. Конечно, он не мог съесть целую корову, это для Лобо было бы слишком много, его обед доедали койоты.
Такие штучки Лобо проделывал часто. В конце концов я заметил, что когда он приходил, то всегда останавливался, узнавал направление ветра, потом сходил с тропы и шел дальше по его направлению.
Это навело меня на новую мысль. Я расставил капканы по ту и другую сторону тропы — по три капкана с каждой стороны. Посередине я установил еще один. Таким образом, капканы были расположены, как начертание буквы Н. Я предполагал, что волк, почуяв опасность, повернет круто в сторону по направлению ветра и, конечно, попадет в один из боковых капканов. Я не мог ошибиться в своих расчетах, по крайней мере так мне казалось.
На следующую же ночь Лобо пришел. Он осторожно продвигался вниз по тропе. И здесь — я не знаю, что заставило его это сделать — он не свернул с тропы, как я предполагал, а осторожно попятился назад по собственным следам, пока не миновал опасное место. Потом, подойдя к капканам с наружной стороны сбоку, он стал разрывать землю задними лапами, совсем как собака, пока все чурбаны и камни не полетели в воздух и не спустили капканы. После этого он продолжил свой путь по направлению к стаду и выбрал себе к обеду еще одну чистопородную корову.
Я не знал, что делать. Я преследовал этого волка не две недели, как предполагал, а четыре месяца и был не ближе к цели, чем любой из ковбоев.
Некоторое время волки совсем не попадались мне на глаза. Но пастухи-мексиканцы не раз видели при свете костра, как они рыскали в темноте ночи. Однажды один из пастухов сказал мне, что к стае прибавился новый волк — маленький и совершенно белый. Пастухи думали, что это волчица. Они назвали ее Бланка.
Я продолжал внимательно изучать волчьи следы. Следы, которые я замечал на земле за последнее время, не раз заставляли меня недоумевать. Вблизи капканов, часто впереди следов вожака, я находил очень маленькие отпечатки волчьих лап. Я ничего не мог понять и не знал, был ли здесь этот волк вместе со стаей или же нет.
Но скоро один из ковбоев пришел и сказал:
— Я видел всю банду сегодня среди белого дня. А маленькая озорница, которая не боится вожака, — это белая волчица, та самая, которую мексиканцы прозвали Бланкой.
Вот оно что! — воскликнул я. — Ну погоди, дружище Лобо, теперь я знаю, чем тебя взять.
