Михаил Молабух – псевдоним Колобова, которым он подписывал свои заметки, когда служил в армии и был корреспондентом армейских газет.
6 марта 1919 года И.В.Репин (племянник знаменитого художника) записал в дневнике:
«Москва. „Люкс“, двенадцать часов ночи. Идёт горячий спор о революции. Нас шесть человек. Сергею Есенину охота повернуть земной шар. Нашу русскую зиму отодвинуть на место Сахары, а у нас цвела бы весна: цветы, солнце. И всё прочнее в нём горит поэтический огонь. Он живой, славный малыш.
В это время мать и сестра Лили Брик уже находились в Лондоне. Елена Юльевна Каган сразу же поступила на службу в торговое представительство Советской России в Великобритании, которое называлось «Аркос». Что представляло собой это «учреждение», для многих тогда было неразрешимой загадкой – ведь работало оно в стране, которая с большевиками дипломатических отношений не имела.
Аркадий Ваксберг ничего загадочного в этой «торговой» конторе не увидел:
«Естественно, „Аркос“, работавший отнюдь не только на Англию, с самого начала служил „крышей“ для советских спецслужб, энергично начавших внедряться в различные западные структуры».
А Эльза Каган вскоре покинула Великобританию и поехала во Францию, где её ожидал жених. Мать за дочерью не последовала, хотя, как мы помним, в её паспорте было указано, что она покидает родину для того, чтобы сопровождать дочь и участвовать в церемонии её бракосочетания. Почему же Елена Юльевна осталась в Лондоне? Каким образом получила она работу в секретнейшем спецучреждении, устроенном большевиками в Великобритании? Как вообще такое могло произойти?
Размышляя над этими вопросами, Аркадий Ваксберг написал:
«Каким образом дама непролетарского происхождения, вообще ни одного дня, ни при каком режиме не состоявшая ни на какой службе – домашняя учительница музыки, и только! – оказалась на этом боевом посту, сведений нет. Даже фальшивых… В некоторых источниках невнятно и глухо говорится о том, что ей помогло знание языков, и что устроилась она на эту работу с помощью Лилиных связей. Какие именно связи помогли Лилиной матери получить столь тёплое место под солнцем? Ответа на этот вопрос мы не имеем. Обе сестры деликатную тему предпочли обойти стороной. Но что же делать биографу, которому "обойти стороной " ничего не дозволено, если, конечно, он стремится к выяснению истины?»
Да, история с устройством Елены Каган в Великобритании невероятно загадочна. Вновь возникают некие удивительные «связи», помогавшие преодолевать препятствия. Сначала с их помощью Эльза и её мать покинули Советскую Россию, затем прожили четыре месяца в Норвегии, после чего благополучно достигли Англии, где их ждало «тёплое местечко». Добавим к этому, что те же самые «связи» помогли Маяковскому и Брикам получить комнату в Москве, в которой царил жесточайший жилищный кризис.
Помочь совершать подобные чудеса в ту пору могла лишь одна официальная структура – всесильная ВЧК. Только «связи» с могущественными чекистами были в состоянии сделать то, что рядовому россиянину было просто не под силу.
Ведь писала же в «Чёрной книжке» Зинаида Гиппиус:
«Россией сейчас распоряжается ничтожная кучка людей, к которой вся остальная часть населения относится отрицательно и даже враждебно. Получается истинная картина чужеземного завоевания. Латышские, башкирские и китайские полки (самые надёжные) дорисовывают эту картину. Из латышей и монголов составлена личная охрана большевиков. Китайцы расстреливают арестованных – захваченных. (Чуть не написала осуждённых, но осуждённых нет, ибо нет суда над захваченными. Их просто так расстреливают.) Китайские же полки или башкирские идут в тылу посланных в наступление красноармейцев, чтобы, когда они побегут (а они побегут!), встретить их пулемётным огнём и заставить повернуть.
Чем не монгольское иго?»
Подобные мысли политического толка у Маяковского не возникали. Они и возникнуть не могли, так как в тот момент он был очень занят: с 7 по 11 марта 1919 года ездил в Петроград, где сдавал в типографию свои стихи для сборника «Всё сочинённое Владимиром Маяковским». Мысли, приходившие в его голову во время той поездки, он заносил в записную книжку, которую назвал «Дневник для Личика». В книге «Лиля Брик. Жизнь» Василий Васильевич Катанян уделил этим записям целую страницу – в подтверждение того, как сильно Маяковский был влюблён в Лили Юрьевну.
Первые строки поэт внёс в книжку сразу же после отъезда:
«1 час 28 минут. Думаю только о Лилике… Люблю страшно. Вернулся б с удовольствием.
3 часа 9 м. Детка, еду, целую, люблю. Раз десять хотелось вернуться, но почему-то казалось глупым. Если б не надо заработать, не уехал бы ни за что…
3 ч. 50 м. Пью чай и люблю.
4 ч. 30 м. Тоскую без Личика.
5 ч. 40 м. Думаю только о Киське.
6 ч. 30 м. Кисик, люблю.
6 ч. 36 м. Лилек, люблю тебя, люблю нежно…
7 ч. 5 м. Детка, тоскую о тебе.
7 ч. 25 м. Темно, боюсь, нельзя будет писать, думаю только о Кисе.
9 ч. 45 м. Люблю при фонарике Лику. Спокойной. Сплю».
Следующие записи сделаны уже на следующий день, 8 марта, когда поезд подходил к Петрограду:
«7 ч. 45 м. Доброе утро. Люблю Кису. Продрал глаза.
9 ч. 6 м. Думаю только о Кисе.
9 ч. 40 м. Люблю детку Лику.
10 ч. 40 м. Дорогой Кисит.
11 ч. 45 м. Лилек, думаю только о тебе и люблю ужасно.
12 ч. Лисик.
12 ч. 30 м. Подъезжаю с тоской о Кисе, рвусь к тебе, любящий Кисю Щенок.
1 ч. 10 м. Па извозчике люблю только Кисю.
3 ч. Люблю Кисю в отделе.
4 ч. 50 м. В столовой тоже только Кися.
5 ч. 45 м. После обеда на сладкое тоже Кися.
6 ч. 35 м. Пришёл домой. Грустно без Киси страшно.
8 ч. 15 м. Сижу дома и хочу к Кисе…
11 ч. 30 м. Ложусь. Покойночи, детик».
Точно такие же фразы заполняют страницы записной книжки 9, 10 и 11 марта. Самые последние записи поэт сделал, уже подъезжая к Москве:
«7 ч. 35 м. Кисик.
9 ч. 35 м. Поезд подходит к Кисе, или, как говорит спутник, к Москве».
Эти записи В.В.Катанян сопроводил словами:
«Да, для него был один свет в окошке и один человек, который олицетворял Москву. Если не весь мир…»
Но если показать эти фразы психиатру, он бы сказал, что у писавшего их человека явное невротическое расстройство – «обсессия»:
