Естественно, возникла мысль: если академик встречался с племянником в Берлине, то хорошо бы знать его мнение о настроении родственника. Но ничего нё вышло. В руководстве ОГПУ было известно, что в верхах к недавно избранному академиком Богомольцу относились хорошо, высоко ценили его как ученого и организатора медицинской науки. Для него создавался Научно-исследовательский институт, который наряду с другими направлениями медико-биологических исследований должен был заниматься проблемами долголетия. Поразмыслив, решили, что Хозяин, пожалуй, не одобрит вовлечения академика в дела госбезопасности, да еще без его ведома. К тому же и поступившая из Берлина информация слишком неопределенна. Словом, ученого не беспокоили, и он многие годы успешно работал над проблемами переливания крови и другими, принесшими ему признание уже в годы войны с фашистской Германией.
С рецептами долголетия дело, видимо, обстояло несколько сложнее. Говорят, в 1945 году, когда Сталину доложили о кончине академика Богомольца в возрасте 65 лет, он, помолчав, как бы выражая тем самым свое соболезнование, заметил все же: «Он всех нас, однако, здорово надул».
К осени 1932 года имелось достаточно много информации, полученной из надежных источников, свидетельствовавшей о серьезной активизации деятельности английской разведки против СССР. По указанию руководства ОГПУ Иностранный отдел приступил к подготовке записки Сталину. Знали, что генсеку надо докладывать конкретные факты. Таковые имелись, так же как и оперативные результаты, говорившие, в частности, о том, что Интеллидженс сервис продолжает использовать в своей разведывательной работе этнический фактор. Офицеры СИС чаще всего прибегали к помощи сотрудничавших с нею эмигрантов, которых английская разведка нацеливала на приобретение агентуры среди советских граждан, работающих в различных государственных учреждениях, предприятиях и организациях. Именно в таком ключе действовали Богомолец, Васильев в Польше, Ростов в Румынии, а также Гольц в Германии. Система работы формировалась все более определенно. В значительной степени ее успех предопределялся тесным сотрудничеством англичан с разведывательными и контрразведывательными службами соседних с Советским Союзом государств.
Все эти выводы подтверждались и результатами проведения операции «Тарантелла». Но не только. Была и другая любопытная информация, которая заслуживала того, чтобы о ней знали наверху.
Разведкой были найдены подходы к белоказачьему генералу, который пребывал в эмиграции на территории Чехословакии, проявлял известную активность, пользовался авторитетом среди казачества, имел связи в правительственных кругах некоторых западных стран. Судя по всему, там на него даже делалась ставка на случай обострения международной ситуации. Не оставляли его своим вниманием и разведслужбы. Секретный сотрудник И НО провел в Праге несколько встреч с генералом, которые позволяли надеяться на продолжение. В случае успеха советская разведка получала хорошую возможность отслеживать шаги, предпринимаемые англичанами, поляками и отчасти французами в отношении казачества. То, что многие еще со времен Гражданской войны в России грезили об ударной роли Юга в раздувании сепаратистских настроений, было известно. Поступавшие оперативные материалы свидетельствовали, что эти идеи вовсе не умерли, наоборот, предпринимались попытки придать им новые импульсы.
Атаман был достаточно откровенен в оценке нескольких весьма примечательных встреч и бесед, которые он имел с представителями Англии, Франции и Польши, во время этих встреч как раз и звучала тема сепаратизма, а также перспектив его оживления. Рассказ военачальника был подробно записан.
Генерала посетил известный разведчик, специалист по Востоку, особенно по арабским странам, полковник Лоуренс — человек умный и весьма хитрый, по признанию атамана. Беседа продолжалась несколько часов. Лоуренс начал сразу с конкретных соображений, выступая как английский представитель. Великобритания, по его словам, разделяет идею вольной Казакии и в случае серьезных событий поддержит стремление донцов к независимости.
Территория старого Дона, расширенная на западе до Бахмута и Мариуполя, на юге — присоединением Кубани, Калмыкии, Ставрополья, Терека и Крыма, на востоке — Нижне-Волжского края, Урала и Оренбуржья с Челябинском и Златоустом составила бы новое буферное государство. Оно будет находиться в союзе с Соединенным Королевством, причем его внешняя политика в интересах обоих государств будет согласовываться с английским правительством. Впредь до его образования правительство Его Величества согласится поселить донцов в одной из колоний и разрешит им на свой страх и риск сформировать Донской корпус, снабдив его «безвозмездно» обмундированием, оружием, денежными средствами и продовольствием. Все расходы возмещаются после образования Донского государства.
Поляки вели подобные разговоры даже на уровне Пилсудского. Он сам встретился с генералом и долго уговаривал его возглавить движение за отделение Дона. Пилсудский, по мнению казачьего генерала, спит и видит под своим державным скипетром все земли по правому берегу Днепра, себя — протектором над Украиной и всеми казачьими землями от Кавказа до Урала. Пилсудский обещал атаману поддержку в борьбе за «донской престол», приглашал на работу в польский Генштаб. Взамен от генерала ожидают обязательства сформировать в Галиции Донской корпус и оживить работу внутри СССР. На вопрос «А разве она ведется?» ответ был такой: «Да, и не во имя панов, а во имя донцов». Отказ атамана от столь лестного, по мнению Пилсудского, предложения вызвал у последнего нескрываемую досаду, и он даже не подал руки генералу, когда они прощались. В общем, почти то же, что и у англичан, только с польским колером в раскрое России.
Информация была доложена руководству ОГПУ, и Ягода, замещавший на время болезни Менжинского, распорядился подготовить отдельное спецсообщение: «Это. вопрос не оперативный, а политический».
Когда начали составлять текст записки, то возникла небольшая дискуссия по поводу названия документа. Из того, что было известно, в том числе и из операции «Тарантелла», следовало, что английская разведка тесно сотрудничает в решении своих задач с польскими службами. Во всяком случае, все вопросы связи с агентурой в СССР с помощью курьеров решаются через 2-й отдел Генштаба, а непосредственная работа по переправке людей через зеленую границу — с пограничной стражей. Закодированная или тайнописная переписка корреспондентов с советской территории также ведется на ряд варшавских адресов.
