«...Будет много зависеть...» Сказано осторожно для человека, столь любившего категорические решения. Дальнейшее направление развития военно-морского флота было им угадано совершенно верно. Позднее он уже безусловно утверждал, что именно артиллерия будет решать судьбу сражений на море. И это подтвердилось боевой практикой ближайших десятилетий, вплоть до второй мировой войны, когда авиация внесла здесь существенные коррективы. Тогда же Макаров успел классически сформулировать, что представляет собой таранный удар среди прочих видов морского оружия: «Тараны надо... считать, как холодное оружие, лишь второстепенным средством, ибо для нанесения удара необходимо сойтись с неприятелем вплотную, тогда как этому в значительной мере будет препятствовать артиллерийская и минная стрельба». Оценка абсолютно верная, хотя в ту пору, когда писались эти строки, военные корабли не строились без таранного устройства.
Артиллерийские конструкторы тоже не зря хлеб ели. Вскоре появились стальные бронебойные снаряды. Поначалу они были несовершенны, но прогресс здесь шел стремительно, и артиллерия начала восстанавливать утраченный было престиж. Не дремали и создатели брони: росла толщина, а главное – прочность броневой стали, металл подвергали особо сильной закалке и т. д. Словом, соревнование между снарядом и броней продолжалось, не утихая.
И вот в это самое время Макаров становится главным инспектором морской артиллерии, такое назначение он получил 8 октября 1891 года. До сих пор Степан Осипович никогда специально не занимался вопросами артиллерии.
В этой связи его новый пост выглядел несколько неожиданным. Биографы Макарова высказывали предположение, что новый пост его объяснялся чисто бюрократическими обстоятельствами: другой вакантной должности не имелось, а здесь чиновники морского ведомства надеялись похоронить этого беспокойного человека в ворохе канцелярской переписки. Все опять-таки получилось иначе: бюрократы из Адмиралтейства не получили ожидаемого покоя, а сам Макаров, с блеском освоив новое для него дело, приобрел еще один неофициальный, хотя и вполне заслуженный им титул – «покоритель брони».
...Когда Макаров сдал командование корветом «Витязь» и вернулся к службе после полугодового отпуска, он опять получил назначение довольно эфемерное. Официально оно звучало вполне солидно: младший флагман Балтийского моря. Да, слово «флагман» (то есть командующий эскадрой) звучит очень эффектно, если бы не это маленькое добавление – «младший». А фактически Макаров опять ни за что определенное не отвечал и, следовательно, ничем конкретным не руководил. В течение 1890 и большую часть 1891 года он был, что называется, «на подхвате». Он успел побывать председателем комиссии по испытанию броненосца «Император Александр II» и председателем комиссии для производства экзаменов обучающихся в учебно-артиллерийской команде, заняться изготовлением предохранителей для таранных устройств и т. д. и т. п. Все это были второстепенные (или третьестепенные?) вопросы в тогдашней флотской жизни. Но выполнял свои задания Макаров на совесть и, как обычно, «с походом».
В феврале – марте 1891 года Макарову довелось производить инспекторский смотр двум флотским экипажам. Дело обычное, рутинное, сплошь и рядом исполняемое формально. Любопытно посмотреть на макаровский отчет о смотре. Отчет обстоятельный – 16 страниц большого формата. Впрочем, дело тут не только (и не столько) в обстоятельности изложения. Помимо обычных в подобных случаях разделов (строевое ученье, артиллерийское ученье, обмундирование и т. п.), отчет Макарова свидетельствует, что он дотошно входил во все мелочи казарменного быта. Тут высказаны соображения об устройстве квасоварни и о способах натирания полов, о контроле за качеством мяса, о гимнастических упражнениях для матросов и даже (прошу прощения!) есть раздел, без обиняков озаглавленный: «Дурной запах в казармах».
Сейчас этот документ листаешь с некоторой грустью. Боевой офицер, заслуженный адмирал, автор многочисленных ученых трудов и изобретений, награжденный двумя премиями Российской Академии наук, – и вот «запах в казармах»... Ну что ж, черновой работы не следует чураться никогда и никому.
* * *
В новой должности круг обязанностей Макарова был широк чрезвычайно. Чем ему только не приходилось заниматься! С обычной для него энергией он ринулся в область, где ранее не был специалистом, стремясь как можно скорее стать им. Да, артиллерия – главное оружие корабля, и это оружие решает судьбу войн на море, а порой и судьбу государств. Тонкие стволы орудий малозаметны в сравнении с огромной массой боевого корабля, они куда короче высоких мачт и куда тоньше дымовых труб. Но ради них, ради этих тонких стальных стволов, тяжело пыхтят в недрах корабля паровые машины, смотрят вдаль сигнальщики на мачтах, колдуют у приборов офицеры в боевой рубке. Все – ради того, чтобы когда-то, в неизвестной широте и долготе, эти тонкие стволы выбросили в небо, в сторону еле видимого противника, свои смертоносные снаряды. Все на корабле служит, в сущности, им, орудийным стволам. Какой же военный моряк может не любить артиллерию?
Итак, должность Макарова была хлопотной, и хлопоты отличались весьма большим разнообразием. Он составлял программы и пособия для обучения артиллерийских офицеров. По его инициативе были внесены изменения в таблицы стрельбы; дело это становилось крайне важным, ибо резко выросла мощь заряда и дальнобойность орудий. Он предложил главному медицинскому инспектору флота провести исследования о влиянии стрельбы из дальнобойных орудий на здоровье людей; были проведены опыты с животными, а потом издан специальный циркуляр по флоту, предусматривающий соблюдение определенных мер предосторожности.
В здание на берегу Невы, украшенное золотым шпилем, стекались донесения со всех морских берегов необъятной России. И Макарову, как главе артиллерийского ведомства флота, приходилось принимать решения по самым разнообразным вопросам. Много довелось ему заниматься и своей второй родиной – Дальним Востоком. Русские морские границы в тех краях охранялись тогда слабо. Этим пользовались японские, американские и канадские браконьеры, которые вели хищническую добычу пушнины и ценной рыбы в наших водах. Макаров занялся и этой проблемой. По его указаниям русские сторожевые суда вооружались артиллерией. «Орудия чтоб были со щитками», – наказывал Макаров. Педантичность эта была весьма целесообразной. Лихие браконьеры были вооружены, оружие применяли очень свободно, стреляли метко. Пожалуй, стоило в этих условиях укрывать орудийную прислугу за стальным щитом.
