Насчет матери – это не обмолвка. Сальвадор Дали, рано лишившийся матери и недополучивший ее любви, подсознательно искал мать и нашел ее идеальное выражение именно в Гале, ну а она, в свою очередь, нашла в нем сына (свою дочь Сесиль она любила меньше, и не случайно ее воспитывала бабушка Поля Элюара).
Сестра Галы Лидия, однажды навестившая супругов, отмечала, что никогда в жизни не видела более нежного и трогательного отношения женщины к мужчине: «Гала возится с Дали как с ребенком, читает ему на ночь, заставляет пить какие-то необходимые таблетки, разбирает с ним его ночные кошмары и с бесконечным терпением рассеивает его мнительность. Дали швырнул часами в очередного посетителя? Гала бросается к нему с успокоительными каплями – не дай Бог, с ним сделается припадок».
Могла ли так держаться «женщина – воплощение зла», «алчная валькирия», как ее называли журналисты?
Другое дело – сексуальная жизнь супругов, которая навсегда осталась тайной. В ней, по всей вероятности, отсутствовало такое понятие, как верность. Для Галы это был свободный брак, и она была вольна выбирать себе любовников. «Не бесплатно, дорогой мой, не бесплатно!» Но это относится к ее молодым и зрелым годам. Позднее ей приходилось платить уже самой. Когда ей было семьдесят, ее любовником стал молодой певец Джефф Фенхольт, один из исполнителей главной роли в рок-опере «Иисус Христос – суперзвезда». Говорили, что именно Гала стала причиной его разрыва с молодой женой, только что родившей ему ребенка. Гала приняла деятельное участие в судьбе Джеффа, создавала ему условия для работы и даже подарила роскошный дом на Лонг-Айленде. Это была последняя ее любовь. Разумеется, любовь к Сальвадору Дали не в счет.
Последние годы Галы были отравлены болезнями и стремительно надвигающейся старческой немощью. День смерти, говорила она, станет самым счастливым днем в моей жизни. Он наступил в 1982 году. Гала прожила 88 лет. Бурных и неповторимых.
Дали после Галы и в преддверии смерти
Смерть, приходи! Но приходи незаметно, так, чтобы я не расслышал твоих шагов, а то удовольствие от сознания предстоящего ухода в другой мир придаст мне силы пожить еще.
Сальвадор Дали
Жизненный путь Галы прервался 10 июня 1982 года. Алексей Медведенко передал для газеты «Советская культура» из Мадрида следующую информацию: «Дали был намерен исполнить последнюю волю жены: похоронить ее в Пуболе, находящемся в 80 километрах от Порт-Льигаты, в замке, в свое время подаренном Дали своей возлюбленной. Однако древний испанский закон, изданный во времена эпидемии чумы, запрещал перевозить тело без разрешения властей. Дали ради Галы идет на нарушение закона. Обнаженное тело покойной завернули в одеяло и положили на заднее сиденье «кадиллака». За руль садится водитель Артуро. Их сопровождает сестра милосердия. Договорились, что, если их остановит полиция, они скажут, что Гала умерла по дороге в госпиталь. Знаменитый «кадиллак» Дали, свидетель многих счастливых путешествий по Франции и Италии, превратился в катафалк. Через час с небольшим он доставляет покойную в Пуболь. Там уже было все приготовлено для погребения. Гроб с прозрачной крышкой с телом Галы был погребен в склепе замка 11 июня в шесть часов вечера в присутствии самого Дали и немногочисленных слуг…»
Последняя мистерия художника-сюрреалиста, вдохновленная покинувшей его музой.
Сальвадор Дали пережил Галу на 7 лет. В своем одиночестве он написал всего одну – и то очень слабую – картину. Она называлась «Мы придем позднее, к пяти часам» (1983). Вдохновение ушло от Дали. А может быть, кончилась энергия, которой его подпитывала Гала.
Дали навсегда оставил Порт-Льигату и поселился в Пуболе. Психологическое состояние его было ужасным. В книге «Тайная жизнь» можно вычитать такое признание: «Я живу бок о бок со смертью с тех самых пор, как понял, что дышу, и она убивает меня, хладнокровно и сладострастно, – точно так же, как я, отвоевывая секунду за секундой. И весь мой путь – это одно непрерывное, тягостное, рушащее все и вся усилие, один отчаянный порыв».
Испытывая муки сам, Дали мучил и других. Однажды после бессонной ночи он решил больше не вставать с постели и не есть. Его пытались кормить насильно, он вырывался, кричал, разгонял врачей и прислугу. Его вес уменьшился до 46 килограммов. Иногда он пытался брать в руки кисть, но тут же бросал ее. И за все это время ни разу не произнес имя Галы, хотя, по всей вероятности, думал только о ней. Дали сознательно разрушал себя.
30 августа 1984 года таинственным образом произошел пожар (а может быть, виной тому всего лишь короткое замыкание электропроводки). Личный секретарь Дали нашел художника на полу рядом с кроватью и вытащил его из объятой пламенем и наполненной дымом комнаты, когда тот уже получил серьезные ожоги правой руки, ног и спины. Дали остался жив, но состояние его стало еще хуже. В барселонской клинике «Эль-Пилар» художнику сделали пересадку ткани. Постепенно Дали пришел в норму. Выйдя из клиники, он отправился в Фигерас, в свой прижизненный дом-музей. Здесь, на своей роскошной и уникальной вилле, художник становится добровольным изгнанником, отказываясь принимать кого-либо. Медсестра, ухаживающая за ним, говорит, что «он давно уже не в своем уме». Журналисты пытаются заглянуть в последние годы его жизни, а то и просто строят догадки.
Вероника Прат писала во французском «Фигаро»: «Пять лет назад Дали еще работал без устали в своем дворце Пуболь, в ателье, где царил невообразимый беспорядок, где стояло чучело льва, валялись диковинные раковины, краски, кисти, холсты, листы плотной бумаги. Нередко он писал несколько картин сразу, переходя от одной к другой, делая точные, мягкие мазки. Но это был уже старик. Однако меня потрясла не сама его старость, а худоба и крупные коричневые пятна на коже лица. Усы подкрашены и подкручены, седые волосы – длинные и не очень послушные – ниспадали на открытую шею. Гордый и измученный, он не выпускал из рук кисти.
– То, что я пишу сейчас, – самое важное в жизни, самое значительное. Этим картинам суждена долгая судьба. Они имеют вечный смысл.
Затем наступила медленная агония. Художник оказался прикованным к креслу. Он сидел в нем всегда в длинной белой шелковистой робе, с трубкой для питания через нос. Его руки дрожали, словно ему хотелось дотянуться до холста, но он сдерживал себя. Впрочем, после смерти Галы, которую он боготворил, Дали во многом отказывал себе. Он подвергал мучениям себя и тех немногочисленных людей, что были рядом. Мир приобрел тогда для него новое измерение, которое нам незнакомо. Он жил во власти видений иррациональных, на грани безумия…»
