Диверсионная группа получала по паре поджопников (подсрачников, пендалей, подзатыльников) и выбрасывалась обратно через 4-х метровый забор. К чертовой матери.
Вечером Юрка бежал встречать уставшего отца с мотовоза. Отец был не подполковником, а старшим лейтенантом, служил где-то на дальних 95-х площадках…
— Ну как дела, Юрик? Чем сегодня занимался?
— Да вот с ребятами армейские звания изучали…
Параллельно со строительством космодрома и города, которые шли стремительными (сверхстремительными!) темпами, шло такое же скоростное комплектование полигона офицерами. По рассказам стариков (в их числе и мой отец), назначение происходило довольно мутно.
В армии начальник отдела кадров — самая блатная должность. Еще бы! В руках кадровика — судьба офицера в полном смысле слова. Назначение на вышестоящую должность, присвоение очередного (и внеочередного) звания, перевод в другой гарнизон, снятие ранее наложенного взыскания, представление к награде — вот и вся, по сути, жизнь военного. И его семьи… А тем более в офицерских полках — ракетных и космических, где командир части в лицо и по фамилии не каждого старлея знает, а не то что лейтенанта. А потому на вопрос командира кадровику «Ну, Вася, кого на начальника команды будем ставить, кого в Можайку (В Питер) на должность курсового офицера отдадим, кого на Камчатку (год за два, двойной оклад) переведем?» — Кадровик Вася называл фамилии офицеров в зависимости от степени налитого этими офицерами стакана. То есть — чем чаще и больше наливал офицер кадровику — тем ближе он был к переводу туда «где лучше». Ну — понятно… Пришла разнарядка о награждении двух офицеров медалями — фамилии готовы, и без всяких подвигов.
Соответственно — кадровики знали о каждом офицере несметно больше, чем любой, самый дотошный чекист-особист. От болезней жены офицера до размера пенсии родителей. И вообще — кадровики много чего знали…
А потому, в те 50-е годы, после назначения летного или артиллерийского (чаще всего) офицера для дальнейшего прохождения службы в войсковую часть 25696 (она же 11284) на «освоение новой техники», — свеженазначенный приходил к своему летному или артиллерийскому кадровику с мутными вопросами — типа «Вась… а куда это… и что там за техника такая… новая?»
Кадровик Вася хитро-секретно-загадочно жестикулировал. Пытаясь описать все это. А говорить-то НЕЛЬЗЯ было. В те времена…
— Ну, короче, это тут… Станция Тюра-Там… — Вася тыкал пальцем в середину Казахстана. В пустоту. Ну то есть на карте в том месте были только параллели и меридианы. И все. — Тут, Саня, ты и будешь служить… А чем заниматься… не знаю я.
Далее кадровик шепотом на ухо пытался объяснить, что «у одного его приятеля в тех местах, в Чимкенте, живут родственники, и они рассказывали, что иногда там в степи что-то сильно гудит…»
Тупой офицер спрашивал Васю:
— Так и что же это «гудит»?
— Ну… Твою бестолковую мать… Ну это… Понимаешь? — Кадровик пальцем тыкал в небо и страшно так урчал и фыркал. — Ну? Понял? Не? Не понял? Ну ты баран… Да ну тебя… Все — иди на her… Вот твое предписание — все… Давай…
В предписаниях тех лет офицеру следовало прибыть «на жд ст.Тюра-Там в распоряжение командира вч 25696 без семьи». Вот так вот. Без семьи. Некуда было девать эти самые семьи. Не было ни приличного жилья, ни жратвы, ни медицины, ни лифчиков в Военторге, nihera не было. А уж тем более детских вещей и всяких там детских садов и прочих «гражданско-цивильных» примочек. Всему этому еще предстояло появиться…
Именно по этой причине — родившихся в городе Звездограде раньше 1960 года — не было. Вся детвора, родившаяся до 60 года, была «привозная». Уже в начале 60-х годов, когда был построен и укомплектован мощнейший госпиталь — бабам разрешили рожать на Байкодроме. В порядке исключения…
Прибытие в 50-х годах назначенного офицера происходило примерно так. То есть именно так прибыл мой отец. В то время — капитан авиации.
Проводник поезда Москва-Ташкент сообщал офицеру : «Через 5 минут ваша остановка. Станция Тюра-Там». А за окнами вагона — пустота до горизонта. В обе стороны! А где же… Новая техника? И вообще… Где люди???
Капитан спрыгнул на насыпь. Поезд тронулся и пропал. Просто рельсы. Три казахские мазанки. Это такие почти землянки, наполовину в земле, наполовину над землей. Крыша земляная, на ней пасется коза. Два казашонка. Жара. Все.
Впереди на рельсах маячит такой же зеленый силуэт с фуражкой. Ага! Еще кто-то сошел с поезда… Так… Ну что ж, нас уже двое. Очень хорошо. Силуэты стали сближаться. Дальний силуэт оказался полковником. Ого!
— Здравия желаю, товарищ полковник!
— Здравствуйте, капитан , — старший силуэт растерянно смотрел по сторонам, но видно был весьма доволен, что в этой степи он оказался не один. Тем более, что у младшего силуэта вся грудь была в орденских планках фронтового происхождения…
Старший силуэт на мгновение задумался и произнес довольно философскую фразу. Актуальную в этих условиях:
— Надо бы у кого-нибудь разузнать, где это мы…
При этом оба силуэта посмотрели на козу на крыше мазанки. Казашата куда-то исчезли…
Очень сочное и красочное выражение — «Из степи ВДРУГ».
Из степи вдруг выскочил «газик» и на сверхзвуковой скорости стал приближаться к соединившимся силуэтам на рельсах.
Из «газика» выскочили запыленный мокрый майор и несколько солдат и во всю прыть подбежали к силуэтам.
— Здра…жела…то…полковник — запыхавшийся майор еле переводил дух.
Старший силуэт вынул свои бумаги и передал их майору. Младший силуэт только и успел заметить большой угловой штамп на бумаге — «Центральный Комитет КПСС». Вот это да…
— Извините за опоздание… Машина сломалась… Извините… Прошу в машину…
Майор повел ушами и сообразительные солдатики подхватили чемоданы обоих силуэтов и мгновенно забросили их в «газик». Младший силуэт был принят за адьютанта старшего силуэта, а потому документов у него даже и не посмотрели…
Так на космодром прибыл первый замполит полигона. Младшему силуэту при этом крупно повезло — довезли до города…
С ветерком, не останавливаясь ни на одном КПП, не показывая ни одной бумажки, не спрашивая никого ни о чем…
Как на полигон прибывали другие силуэты, которым повезло меньше — можно представить…
Отметившись в отделе кадров о прибытии и получив назначение в гостиницу, капитан отправился шастать по городку. Дело было в субботу, а потому до понедельника было время осмотреться… Навстречу попался бывший приятель-сокурсник по Можайке, тоже капитан.
