Чарльз Николл - Леонардо да Винчи. Загадки гения

Несмотря на статус Вазари и его восхитительный стиль, мы должны признать, что биограф из него получился неважный: он довольно бесцеремонно обращается с датами, весьма субъективен в суждениях и настроен явно профлорентийски (Вазари пользовался покровительством Медичи). Но самый главный недостаток его книги – склонность к повествовательным клише. Возможно, блестящий талант Леонардо действительно стал причиной того, что его учитель, Андреа дель Верроккьо, бросил живопись, но уверенным в этом быть нельзя, так как другие жизнеописания Вазари опровергают это клише. Скорее всего, это всего лишь риторическая фигура, столь любимая Вазари и, по его мнению, любимая его читателями. Подобным замечаниям не существует никаких исторических доказательств.

Однако, несмотря на все недостатки, книга Вазари бесценна: он был внимательным и хорошо информированным наблюдателем и чутким критиком. Хотя Вазари не был знаком с Леонардо (ему было всего одиннадцать лет, когда великий художник умер) и никогда не выезжал за пределы своей родной провинции Ареццо, он, несомненно, был знаком с людьми, обладавшими подобными знаниями. В конце 40-х годов XVI века Вазари активно собирал информацию для своих «Жизнеописаний».[18]

Книга Вазари – знаменитый, но не единственный источник. Вазари нельзя признать первым биографом Леонардо, поэтому я считаю необходимым упомянуть о других, менее известных книгах, которыми я пользовался в своей работе. Самый ранний – это краткий биографический набросок, сделанный флорентийским торговцем Антонио Билли в своей zibaldone, записной книжке, в начале 20-х годов XVI века, то есть вскоре после смерти Леонардо. Оригинал книжки был утерян, но текст сохранился в двух копиях XVI века.[19] О Билли почти ничего не известно, но, судя по всему, он имел доступ к утерянным мемуарам флорентийского художника Доменико Гирландайо. Заметки Билли были впоследствии использованы и обогащены другим флорентийцем, который писал о разных художниках, от Чимабуэ до Микеланджело.

Этот автор известен под именем Аноним Гаддиано, поскольку его работа сохранилась в виде рукописи, ранее принадлежавшей семейству Гадди.[20] Существуют свидетельства о том, что 128-страничная рукопись была завершена около 1540 года. В ряде независимых источников, и в том числе в работе Анонима, содержится очень интересный материал. Аноним включил в свою рукопись ряд историй, рассказанных ему флорентийским художником, которого он называет Иль Гавина и который был знаком с Леонардо.

Огромный интерес к Леонардо существовал в Милане, где художник долгое время жил и работал (гораздо дольше, чем во Флоренции). Бесценный биографический материал мы находим в латинской рукописи ломбардского историка, врача и геральдиста Паоло Джиовио, епископа Ночеры, озаглавленной Dialogi de viris et foeminis aetate nostra florentibus («Диалоги, касающиеся мужчин и женщин, знаменитых в наши времена»).[21] Эта рукопись была написана на острове Искья в конце 20-х годов XVI века. По-видимому, Джиовио был знаком с Леонардо. Они могли встречаться в Милане, где Джиовио в 1508 году был практикующим врачом, или в Риме несколькими годами позже (тогда Джиовио читал лекции по философии в Архигимназии). Его работы также были известны любознательному Вазари. Именно Джиовио и подтолкнул его к созданию «Жизнеописаний» во время живого обсуждения нового жанра биографий за обедом в апартаментах кардинала Фарнезе в Риме.[22]

Еще одним источником сведений о Леонардо стал миланский художник Джованни Паоло Ломаццо, ослепший в 1571 году в результате несчастного случая. Тогда ему было всего 33 года. После этого Ломаццо посвятил всю свою энергию писательству и создал несколько книг, самой значительной из которых является Trattato dell’arte della pittura («Трактат об искусстве живописи»), опубликованный в 1584 году.[23] Ломаццо оказался прекрасным комментатором, настоящим специалистом своего дела. Он был знаком с душеприказчиком Леонардо, Франческо Мельци, он изучил рукописи, находившиеся в полном распоряжении Мельци, и сделал записи о тех, которые в настоящее время утеряны. Ломаццо иногда бывает непоследовательным – у него есть идеи и информация, которые идут вразрез со знаниями о Леонардо (например, он был твердо убежден в том, что «Мона Лиза» и «Джоконда» – это две разные картины). Ломаццо был первым, кто более-менее открыто заявил о гомосексуализме Леонардо.

И еще одним бесценным источником информации являются картины. Картины эпохи Ренессанса не были таким же средством самовыражения художника, как сегодня, но они многое могут рассказать нам о своих авторах и о том, в каких условиях они работали. Они несут в себе послания – и в двумерном плане (хотя не следует истолковывать картины биографически), и в таинственном третьем измерении. Анализ тончайшего слоя краски может рассказать нам историю создания картины точно так же, как срез скал рассказывает о геологической истории нашей планеты. Иногда на поверхности картины оставался отпечаток руки Леонардо – смазанный, нечеткий. Оптимистично настроенные ученые считают, что на картинах могла сохраниться ДНК Леонардо, микроскопические частицы его крови и слюны, но в момент написания этой книги подобные предположения оставались в области научной фантастики.

Самыми важными в биографическом плане картинами остаются автопортреты. Любой человек, которому предложат представить себе Леонардо да Винчи, скорее всего, вспомнит знаменитый автопортрет из Туринской библиотеки, на котором изображен седовласый старец. Но этот портрет противоречив. Тщательно закрашенную надпись под ним практически невозможно разобрать. Некоторые считают, что это вообще не автопортрет. Я полагаю, что они ошибаются, но должен сказать, что этот портрет слишком сильно повлиял на наше визуальное представление о великом художнике. Мы должны помнить, что Леонардо далеко не всегда был седовласым друидом с длинной бородой, точно так же, как Шекспир не всегда был лысоватым малым с козлиной бородкой, каким он предстает перед нами на гравюре Мартина Дройсхута. Эти образы внесли свой вклад в коллективное бессознательное, превратились в клише. Совершенно неизвестно, носил ли Леонардо бороду до пятидесяти лет: на предполагаемых автопортретах, относящихся к 1481 году, на картине «Поклонение волхвов» и на фреске в доме Панигаролы, написанной в середине 90-х годов XV века, он чисто выбрит.

Туринский автопортрет

Аноним Гаддиано так пишет о Леонардо: «Он был очень привлекательным, хорошо сложенным, грациозным в движениях и красивым. Когда большинство людей носили длинные одеяния, он ходил в короткой розовой тунике до колен. У него были красивые, тщательно причесанные, вьющиеся волосы, доходившие до середины груди». Некоторые оттенки социальной принадлежности и моды уловить довольно сложно, но образ создается абсолютно однозначный: элегантный, красивый человек, денди своего времени. Это одно из воспоминаний загадочного художника, названного Анонимом Иль Гавина. Другие свидетельства, приводимые Анонимом, относятся к 1504–1505 годам, когда Леонардо было слегка за пятьдесят. И снова мы не находим никакого упоминания о бороде. Самый ранний портрет художника с бородой – это великолепный профиль, написанный красной охрой, из Виндзорского собрания (лист 15). Скорее всего, этот портрет был написан Франческо Мельци, а мастер его лишь слегка подправил.[24] Датируется этот лист 1510–1512 годами, то есть Леонардо в тот момент было около шестидесяти. Этот профиль и послужил моделью для посмертных изображений Леонардо: мы видим его на нескольких портретах XVI века, в том числе и на гравюре, использованной Вазари в качестве иллюстрации в издании «Жизнеописаний» 1568 года.

Существует еще ряд портретов и автопортретов, в том числе и работа одного из самых блестящих учеников Леонардо в Милане. Туринский автопортрет – это последний взгляд мастера: подлинный и глубокий. Так Леонардо должен был выглядеть в тот день 1518 года, когда он бросил занятия геометрией из-за того, что остывал суп. Образ этот удивительно неуловимый и уклончивый, каким и был великий художник. Вы видите почтенного, похожего на волшебника человека, гениального Леонардо. Но присмотритесь повнимательнее, и перед вами окажется обычный старик, погруженный в свои воспоминания.

Пятьсот лет назад Тоскана выглядела почти так же, как и сейчас. Стоя на холме над небольшим городком Винчи, вы увидели бы то же самое, что и сегодня: заросли тростника вдоль реки, узкие полоски виноградников, дома, скрытые под кронами деревьев, и надо всем этим оливковые рощи, серебрящиеся под легким ветром. Террасы с рощами поднимаются все выше и выше, к плоскогорью Монтальбано. Склоны холмов покрыты густыми лесами: сосна и лавр, австрийский дуб, европейский каштан. Крестьяне и сегодня делают каштановую муку. В Италии каштан называют albero di pane, хлебным деревом.