Были у него и другие, мимолетные встречи, позволившие ему сделать выводы, свидетельствующие о его удивительно тонкой интуиции. После своего знаменитого «двухнедельного путешествия по глуши», которое он предпринял вместе с Бомоном, он убедился в том, что граница белых поселений в Америке представляла собой не рубеж, а дорогу, по которой люди быстро продвигались к Тихому океану. На этом пути пионеры лишь воссоздавали учреждения, известные им ранее, их деятельность отнюдь не была источником политического или общественного обновления. Он узнал, что индейцы обладают куда более высокими человеческими качествами, чем те, которыми их наделяют американские колонисты. Однако, несмотря на все их добродетели, они не имеют ничего общего с созданным Руссо образом благородного дикаря, которым Токвиль так восхищался в красноречиво-романтичных произведениях Шатобриана и Фенимора Купера
9
Конечно, в связи с распространением коммерческого духа индейцы подвергались угнетению и права их были серьезно ущемлены. Вместе с тем, принимая во внимание те условия, в которые их поставили белые завоеватели, он ясно понял, что индейцы были и слишком ленизн, и слишком беспечны для того, чтобы приспособиться к новым требованиям. Его глубоко возмутило рабство негров, и это чувство полностью разделял Бомон. Описывая последствия рабства во время своего путешествия из Огайо в Кентукки, Токвиль говорит о том, что хозяева рабов косны и грубы и это представляет большую опасность, чем безразличие к своим правам, испытываемое рабами. Он увидел высокомерие первых лиц бостонского общества и отметил, что они лучше воспитаны, чем богатые люди из Нью-Йорка. Вскоре, однако, он понял причину этого различия: в Бостоне существовал класс людей, получивших в наследство достаточно денег и имевших возможность не заниматься бизнесом. Их жизнь, безусловно, походила на жизнь европейского высшего общества. Разумеется, этот класс был немногочисленным. Интересно отметить также, насколько быстро он понял, что Дэниел Уэбстер был прежде всего оголтелым карьеристом, стремившимся к политической власти. Он неоднократно отмечал умеренность привычек американских деловых людей, являющуюся следствием, по его мнению, их постоянной работы, видел, что из-за отсутствия предрассудков, касающихся социального происхождения, бедность не препятствовала браку при взаимном влечении.
В Бостоне во время беседы с Куинси, ректором Гарвардского университета, о местном самоуправлении и обширных незаселенных территориях Соединенных Штатов Токвиль, по-видимому, начинает понимать, какую губительную роль в развитии индивидуума могла бы сыграть администрация со строго очерченными полномочиями. Если, размышляет Токвиль, человек задумал осуществить что-либо полезное для общества, например построить больницу или колледж, то он, вероятнее всего, сделает это не путем обращений в правительство, а самостоятельно, при добровольном сотрудничестве сограждан. Очень может быть, что результаты его деятельности будут менее удачны, чем результаты деятельности государственной власти. Однако сумма подобных, стихийно предпринимаемых совместных усилий граждан имеет огромное значение и оказывает гораздо более глубокое моральное воздействие, чем любой правительственный план.
Таким образом, Токзиль приходит к выводу, который, очевидно, лежит в основе всей системы его социальной философии. Следует отметить, что еще до того, как он начал работать над своим грандиозным трудом, он пришел к убеждению, что залогом свободы является свобода выбора, а на правительство надо смотреть лишь как на сдерживающую силу, к помощи которой можно прибегать в крайних случаях, когда частная инициатива бессильна. К этому следует добавить, что он все больше и больше осознавал, что при всех обстоятельствах сама суть конституционного строя заключается в ограничении власти правительства. Государственная власть — опасная вещь, и чем меньше у нее законных полномочий, тем меньше угроза тирании. После длительной, устной и письменной, дискуссии он был вынужден признать, что основным пороком французского правительства является его чрезмерное право вмешиваться в местные дела. «Навязчивая централизация», о которой ему говорил еще его отец, вела к параличу местной инициативы, ослаблению всяческой деятельности, к пассивности служащих, затравленных бесконечным мелочным контролем. Так децентрализация становится для него еще одним залогом свободы.
Но Токвиль пошел дальше. Размышляя над тем, что ему сообщил Спаркс, он все более убеждался, что большинство может ошибаться в отдельных вопросах, но в целом оно всегда право, оно представляет собой высшую моральную силу общества. Он пришел также к выводу, что лишь сам человек, общество, город, народ имеют право определять свои интересы и, до тех пор пока они не наносят ущерба другим, никто не должен вмешиваться в их дела. Его умозаключения не остановились и на этом. Поскольку демократия может стать игрушкой страстей, необходимо оградить ее от этой опасности. В связи с этим он одобрительно отзывался о двухпалатной системе, о праве вето главы правительства и о таком важном принципе, каким являлась «конституционная экспертиза». Но он сделал и еще более радикальные выводы. Опираясь на мысль о том, что лучшим судьей своих интересов может быть лишь сам гражданин, он считал, что организованное сообщество не может служить надежной защитой для гражданина. Даже если бы оно взялось за выполнение такой задачи, оно не справилось бы с ней и в то же время подорвала бы веру индивидуума в свои силы.
10
В последние месяцы пребывания в Америке у него начали появляться сомнения. Не слишком ли велико стремление американцев к материальному благосостоянию? Не мешают ли большие имущественные различия движению к реальному политическому равенству? Не могут ли часто повторяющиеся выборы привести к тирании тех, кто стоит у власти? А может быть, напротив, им удастся удержаться у власти, только заискивая перед избирателями? Не по этой ли причине выдающиеся люди не хотят выставлять свои кандидатуры? Не это ли мешает правительству последовательно и настойчиво проводить в жизнь масштабные политические замыслы? Все эти мысли возникли у него после посещения Пенсильвании. В Балтиморе ему говорили о том, что Соединенными Штатами правят адвокаты. Господин Лэтроуб из того же города объяснил ему, что, несмотря на высокий жизненный уровень, в Америке мало выдающихся людей, что на Севере вследствие бурного развития коммерции деловые люди постепенно захватывают решающий контроль над обществом. Воздействие большинства на общественное мнение ведет к диктату наиболее низменных желаний, а избрание Эндрю Джэксона на пост президента показывает, что военная слава имеет «опасное влияние» на республику. Собеседники соглашаются с его мнением о том, что демократическое правление плохо справляется с внешнеполитическими делами.
