что это лед. Проплыли первые редкие льдины, и, продвигаясь вперед, мы постепенно вошли в сплошное поле битого льда. Пароход резко сократил скорость, стал маневрировать, обходя огромные льдины. Образованный им коридор постепенно затягивало, и создавалось впечатление, что мы не плывем, а скользим по ледяному полю. Наш пароход был полуледокольного типа, рассчитанный на плавание в этих широтах, и поэтому иногда смело наезжал на лед, разбивал, ломал его и, раздвигая, прокладывал себе дорогу. Движение в этом белом крошеве было для нас необычным: куда ни посмотришь, всюду хаотическое нагромождение льдин самой причудливой формы и размеров.
Неожиданно в мелких разводьях и на льдинах стали попадаться зеленовато-черные нерпы и черные тюлени. Звери были совсем непуганые. Они подпускали пароход очень близко и только тогда медленно, как бы нехотя, подтаскивали свое лоснящееся тело к краю льдины и ныряли в воду. Среди льда мелькали их черные головы, напоминающие головы людей, одетых в пилотские шлемы.
Кто-то из охотников не выдержал и выстрелил из малокалиберной винтовки. Раненая нерпа молнией скользнула по льдине, оставив яркую полосу крови на белой поверхности льда. Пристыженный за бесцельную стрельбу, стрелок на весь день исчез с палубы.
Появились чайки — верный признак близости земли. Вдали чуть заметно стали вырисовываться горы, причем их вершины, покрытые снегом, как-то странно повисли высоко над горизонтом. Берега же еще не было видно. Этот обман зрения, вызванный не то туманом, не то миражем, долго привлекал наше внимание.
Плавание подходило к концу. Впереди лежала земля, пусть еще незнакомая, но твердая и надежная.
И долго, целых два томительных дня, мы шли к этим видимым, но таким далеким берегам.
Подойдя почти вплотную к угрюмому и каменистому берегу, пароход сделал неожиданно поворот, и перед нами открылась чистая от льда, спокойная зеленоватая гладь воды, окруженная со всех сторон высокими горами с каменистыми, поросшими мхом и лишайником вершинами.
Вошли в бухту Нагаева. Темные берега, отражаясь в воде, создавали впечатление, что мы плывем по узкому светлому каналу.
В глубине бухты, недалеко от берега, пароход стал на якорь. После необходимых формальностей к нам подошли баркасы, и началась выгрузка. Спустили трапы, заработали лебедки, и шум разгрузки огласил тихие до этого берега.
19 мая 1933 года мы ступили на новую для нас землю, где строился поселок Магадан. Машина доставила нас в так называемую «гостиницу». Это было недостроенное большое одноэтажное здание. Администрации в нем еще не было, и прибывшие сами занимали номера в той части здания, где уже была крыша.
Мы выбрали себе довольно большую комнату, перенесли в нее свои вещи и стали разыскивать хоть какую-нибудь мебель для оборудования жилья. Сам я пошел к начальству, чтобы доложить о прибытии и выяснить обстановку.
Разговор с начальником дорожного отдела был коротким. Не отрывая глаз от бумаг, кучей лежащих на столе, он молча кивнул головой на приветствие и как бы недовольно спросил:
— Прибыли?
— Как видите, — ответил я.
— Ну, сколько вас, дорожников? У вас штат полностью укомплектован?
— Нет, со мной только Белкин и еще двое специалистов.
— И еще двое! — почти зло прокричал он. — И что там на «земле» думают? У нас здесь людей нет. Понимаете, нет людей!
И потом, успокаиваясь, как бы извиняющимся тоном продолжал:
— Ничего там толком не сделают, а все валят на нас. А лошадей привезли?
— Никаких лошадей у нас нет, но на пароходе какие-то прибыли, — ответил я.
— Эти лошади не для дорожников. Но мы сейчас разберемся. Только не мы, а вы сами будете разбираться.
И он стал быстро писать что-то на листках из блокнота.
— Идите в отдел кадров и отбирайте людей, если они там есть. Потом разыщите некоего Мельникова и выясните у него насчет лошадей. Ему дана на них разнарядка, так вы проверьте, выделены ли нам лошади и достаточное ли их количество.
— Как устроились с жильем? — неожиданно закончил он, и морщинки на его усталом лице приветливо разгладились.
— В гостинице, — ответил я.
— В гостинице! — иронически повторил он и засмеялся. — Вот вам и Север. Здесь ничего нет готового, и все надо делать своими руками. Для того приехали сюда большевики, чтобы на голой земле построить новую жизнь. А в этом поможете, и здорово поможете, вы, молодежь, пионеры этого замечательного края.
Он встал и дружески протянул мне руку.
— Устраивайтесь, знакомьтесь с заданием и заходите. Чем смогу, буду помогать.
В отделе кадров выяснилось, что людей для нашей экспедиции еще нет. Их ожидают с последующими пароходами.
В транспортном управлении меня также постигла неудача.
— Лошадей и не просите, — сразу ответил Мельников, как только узнал, кто я и зачем пришел. — Всех под метелку отправил в тайгу.
— Но как же с нами? Ведь нам должны выделить в первую очередь!
— Да, есть такое распоряжение, но лошадей нет и до прибытия следующих пароходов их негде взять.
— Но ведь с нашим пароходом лошади прибыли!
— Прибыли, но из этой партии вы не получите ни одной. Все уже распределены и завтра же будут отправлены в тайгу. Да и куда вы так торопитесь? Не успели приехать — и уже давай им лошадей. Поживите, осмотритесь, подберите людей, соберитесь, как говорят, с силами, ну, а к этому времени прибудут и лошадки.
Стало ясно, что все необходимое еще где-то плывет, а нам надо его ждать и заниматься вопросами организации экспедиции. Большинство населения «гостиницы» находилось в таком же положении, как и мы. Они тоже должны были выехать в глубь края, в тайгу, в горно-поисковые экспедиции, на строительство новых поселков для дорожников и горняков или на существующие уже промышленные точки и базы. Одни из них ожидали оказии, чтобы пройти с ней несколько сотен километров по тайге к месту назначения; другие — получения имущества, оборудования и транспорта. Все это должно поступать с последующими пароходами.
Эти товарищи, к которым присоединились и мы, мгновенно узнавали о прибытии нового парохода, толпами спешили в бухту и там, толкаясь среди грузчиков, старались получить из первых уст сведения о прибывающих грузах. Располагая свободным временем, мы также ходили встречать пароходы.
Часто я с кем-нибудь из товарищей, а иногда один бродил по окрестностям Магадана. На склонах сопок, окружающих бухту Нагаева и строящийся поселок, встречалось много медвежьих троп. Не так давно здесь были настоящие медвежьи места; с появлением же человека звери разбежались, но обитали где-то поблизости и частенько посещали поселок.
Старожилы почему-то старались внушить нам, новичкам, страх перед медведями, рассказывая
