Первое время служба флигель-адъютанта казалась полковнику А. А. Мордвинову совсем необременительной – редкие (не чаще одного раза в месяц) дежурства и эпизодические поездки с царской семьей в Крым или в финские Шхеры, что еще раз свидетельствует о близости и высоком уровне доверия со стороны императора и его семьи к Мордвинову. В то время у Николая II было более пятидесяти адъютантов, и, естественно, только избранные приглашались сопровождать августейшую семью во время приватного отдыха. Весьма редко (на памяти самого Мордвинова не более 2-3 раз) император давал какие-либо особые поручения во время дежурства. Мордвинов как бывший адъютант брата царя и как человек, которого лично знали многие члены царской семьи, во время дежурств в Александровском дворце практически всегда «проводил значительную часть времени с Их Величествами, приглашался не только на прогулки и завтраки, но и к обеду Их Величеств и оставался там по вечерам». Сохранялось, правда, бремя ведения имущественными делами находившегося за границей великого князя Михаила Александровича в рамках утвержденной над ним опеки, от которой, несмотря на многочисленные просьбы Анатолия Александровича, император как главный опекун не готов был пока его избавить.
Но скоро безмятежной службе и опекунским обязанностям было суждено закончиться. С конца июня 1914 г. угроза войны стала вполне реальной и ощутимой. 19 июля А. А. Мордвинов находился вместе с семьей в своем имении Лашино. Уже по дороге в Петербург он узнал о начале войны. 21 июля 1914 г. по прибытии в Петергоф на дежурство А. А. Мордвинову было объявлено, что он «впредь, и во время войны, должен оставаться в числе тех 3-4 флигель-адъютантов, которые числились в личной свите государя императора». Первое дежурство в военное время стало для Мордвинова в некоторой степени историческим, потому что именно во время него он как адъютант государя 22 июля получил телефонное сообщение от посла Великобритании в России Джорджа Бьюкенена о том, что Англия объявила войну Германии и готова сражаться против нее вместе с Россией.
Наиболее значительные перемены в службе и в жизни Мордвинова произошли не столько с началом Первой мировой войны, хотя она, безусловно, увеличила его рабочую нагрузку, сколько с 1915 г., то есть с того времени, когда император взял непосредственное Верховное главнокомандование русской армией на себя и переехал в Могилев, в Ставку. Мордвинов в числе избранных флигель-адъютантов находился при нем. Служба в Ставке позволила Мордвинову в полной мере окунуться в гущу самых животрепещущих событий того времени: боевые действия на фронте и обстановка в тылу, перестановки в правительстве, взаимоотношения внутри императорской семьи, политика союзников и, наконец, отречение государя. В 1915 г. по поручению Николая II А. А. Мординов дважды объехал практически все фронты и ознакомился с состоянием войск и лагерей военнопленных. В докладе флигель-адъютанта императору от 10 декабря 1915 г. говорилось: «24 ноября 1915 г. повелено мне проверить на месте жалобы военнопленных славянской национальности на скверное и обидное отношение к ним со стороны русских военных властей… Жалобы были преувеличены»15.
Как адъютант императора Мордвинов проводил гораздо больше, чем раньше, времени с монархом в часы его досуга, во время совместных прогулок, совершавшихся Николаем II практически ежедневно. Когда в Ставке был цесаревич Алексей, которого император брал с собой в Могилев осенью – зимою 1915 г. и весной – осенью 1916 г., Мордвинов часто сопровождал Николая II с сыном во время их автомобильных и пеших прогулок.
В 1916 г. в Ставку несколько раз приезжала императрица Александра Федоровна вместе с великими княжнами. В период этих визитов вся августейшая семья в сопровождении ближайшего окружения, в которое входил и Мордвинов, выезжала на отдых на Днепр, облюбовав песчаный берег, который им напоминал пляж в Евпатории в Крыму. Ни один флигель-адъютант не упоминается в дневниках Николая II наиболее часто, чем Мордвинов. Так, 26 августа 1916 г. в Ставке император записал: «…прогулка… на правый берег… дети всячески изводили, мучили и старались топить Мордвинова…; 5 октября: «Вечером приехал Мордвинов, и его мучили!»; 6 октября: «Дочери опять возились с Мордин[овым]»16.
Беседы с Николаем II во время совместных прогулок, а также время, проведенное с членами императорской фамилии в неформальной обстановке, позволили А. А. Мордвинову не только стать для них окончательно «своим», но и искренне полюбить тех, кому он служил верой и правдой с преданностью, сохраненной в его сердце до самой смерти. Мордвинов в силу интеллигентного характера и глубокой религиозности не замечал ни Распутина, ни интриг двора. Его любили за искренность и верность, открытость и добросердечие. Может, поэтому у Анатолия Александровича сложились очень теплые отношения с царскими дочерями, особенно с младшей из них – великой княжной Анастасией. Императрица Александра Федоровна в письмах мужу в Ставку назвала А. А. Мордвинова «славным», «блаженным», что красноречиво характеризует личность флигель-адъютанта и отношение к нему царской семьи17.
В Ставке Мордвинов стал лично знаком со многими крупными военачальниками и с постоянными представителями иностранных военных миссий союзнических государств, выезжал вместе с императором для проведения инспекций войск, осмотра техники и посещения госпиталей. Все эти многочисленные встречи и люди, многие из которых сыграли ключевую роль не только в исходе войны, но и в дальнейшей судьбе России, достаточно подробно были описаны в посвященных тому периоду мемуарах.
О самом А. А. Мордвинове его сослуживцы по Ставке написали немного. Протопресвитер русской армии и флота отец Георгий Шавельский вспоминал о флигель-адъютанте так: «Полковник лейб-гвардии Кирасирского полка Мордвинов выделялся своею скромностью и застенчивостью. Это был весьма чуткий, мягкий, отзывчивый человек»18. О его глубокой религиозности писал и генерал-майор Д. Н. Дубенский19.
Судьба распорядилась так, что Анатолию Мордвинову пришлось стать свидетелем одного из самых судьбоносных событий в жизни Российской империи – отречения от престола Николая II. В тот день, 2 марта 1917 г., будучи дежурным адъютантом, Мордвинов с болью в сердце наблюдал за нравственными, душевными переживаниями императора, за действиями некоторых лиц из его окружения, которые, по мнению адъютанта императора, в значительной мере подтолкнули его к принятию решения. «Это решение было принято им, как всегда, единолично, в борьбе лишь с самим собою, и посвящать в свою душевную драму других, даже близких людей, он по складу своей застенчивой, но и самолюбивой натуры, вероятно, не только не хотел, но и не смог», – писал в воспоминаниях Мордвинов.
