По мнению ряда видных русских генералов — в частности, Н.Н. Головина и Ф.В. Винберга — мнению, мало известному широкой российской публике даже тогда (а тем более в наше время!), Академия Генерального Штаба и практиковавшийся в ней стиль преподавания стали резко портиться с конца 80-х — начала 90-х годов XIX века. Столь необходимое для армии широкое военное образование и просвещение стало как бы исподволь заменяться зубрежкой возможно большего количества учебников, а качество образования — подменяться количеством вдалбливаемых слушателям сведений. Талантливые офицеры нередко «срезались» на не имевших никакого значения мелочах.
Как пишет в своей книге «Крестный путь» генерал Ф.В. Винберг: «Академия стала походить на дореформенную бурсу. Сильно развивавшаяся конкуренция между учащимися развращала нравы как обучаемых, так и обучающих. Качественный уровень профессорского персонала стал сильно понижаться. Во взаимных отношениях стали все чаще наблюдаться недостойные военной среды заискивание, искательство, интриги, карьеристические происки».
Репутация Академии Генерального Штаба неуклонно падала, а вместе с ней падал и уровень офицеров, поступавших в Академию из чисто карьерных соображений, и пополнявших затем кадры Генерального Штаба. Создавался тип выскочки-честолюбца.
Как писал тот же генерал Винберг: «Создалась среда, в которую легко могли проникнуть масонские влияния, гораздо легче, чем в строевой состав Армии, огражденный корпоративным духом полковых традиций».
С начала 1900-х годов, когда резко усилилось влияние Генерального Штаба на войсковую жизнь и проникновение выпускников Академии на командные должности в обход строевых офицеров, выпускники этой Академии заслужили в Русском Офицерском Корпусе мало почетное прозвище «моменты». К 1917 году уже три четверти всех полковых командиров всех родов войск (кроме кавалерии!) и большинство начальников дивизий были выходцами из «Черного Войска», как в Армии полупрезрительно именовались кадры Генерального Штаба.
На совести Генерального Штаба было много неудач Русской Армии в Великой войне, которых могло и не быть. В частности — преступное уничтожение кадров доблестной Императорской Гвардии в совершенно второстепенных операциях, и многое другое. Пороки и недостатки своего Генерального Штаба незадолго до февраля 1917 года осознал, наконец, и сам Верховный Главнокомандующий — Государь Император Николай Александрович, сказавший в частной беседе, что после войны Генеральный Штаб ответит Ему за все.
Не исключено, что именно эти слова, неосторожно сказанные Царем, и послужили детонатором февральского переворота. Чтобы не попасть на суд пред Очи Государевы, «моменты» предпочли опуститься до участия в заговоре против Государя, содействия государственному перевороту и отречению Царя. Переворот 1 марта (роковой день, в который в 1881 году был сражен бомбой террориста-«народовольца» Царь-Освободитель Александр II) 1917 года стал возможным лишь благодаря наличию масонского ядра в центре и толще нашего Генерального Штаба.
После «октябрьской революции» немалое число «моментов» в высоких чинах поспешило перейти на службу к большевикам.
Сказанное, разумеется, не означает, что среди многочисленных выпускников Академии Генерального Штаба до самых последних дней ее существования не было верных, порядочных, честных и храбрых офицеров и даровитых военачальников. Не о них здесь речь, ибо не они, к несчастью, владели «контрольным пакетом» в рамках организации, которая была призвана самый смысл своего существования видеть в спасении Родины и Государя, а вместо этого способствовала гибели сперва Государя, а затем и Родины. Впервые во всей Русской истории высшие военачальники страны нарушили в роковом феврале 1917 году Присягу и Крестное целование, ввергнув Отечество и себя самих в пучину бедствий, конца которым не видно и по сей день.
Что же касается судьбы Петра Николаевича Краснова, то неудачный дебют в Академии окончательно и бесповоротно определил весь его дальнейший жизненный путь — путь строевого кавалерийского офицера и военного писателя-публициста.
В 1896 году Петр Николаевич сочетался законным браком с Лидией Федоровной Грюнейзен (1870–1949), известной камерной певицей, ставшей его верной спутницей и другом во всех тяготах, походах и скитаниях его героической жизни вплоть до трагического дня 28 мая 1945 года а австрийском городке Лиенце — месте казачьей Голгофы — когда она почувствовала и поняла, что больше никогда не увидит своего Генерала. Четыре года прожила она после этого в одиночестве, пережив казнь мужа на два года, и тихо угасла 23 июля 1949 года в местечке Вальдензее близ Мюнхена.
А пока что на дворе 1896 год. П.Н. Краснов — блестящий офицер блестящего Атаманского полка в самой благополучной и могущественной стране тогдашнего мира — Российской Империи — и вся жизнь впереди.
Скитания, правда, начались уже в следующем 1897 году, когда, по Высочайшему Повелению, сотник Краснов, в качестве Начальника казачьего Конвоя Русской Миссии полковника Артамонова, был послан в далекую, полусказочную Абиссинию (как тогда называлась Эфиопия). Эта командировка стала первым серьезным испытанием его энергии, воли и бесстрашия. Опасности пути, ежедневные лишения, тяжелые переходы по безводным пустыням Абиссинии и по ее непроходимым девственным лесам, воспетым Николаем Гумилевым, закалили богато одаренную натуру будущего Генерала и Атамана.
Из Абиссинии П.Н. Краснов был послан в Россию курьером с весьма нужными секретными бумагами, которые доставил на 30-й день, затратив на пробег на муле 1000-верстного расстояния от Аддис-Абебы всего 11 дней.
«Дневник Начальника Конвоя Российской Императорской Миссии в Абиссинии» был напечатан в 1898 году в «Военном Сборнике» и обратил на себя всеобщее внимание. П.Н. Краснов был приглашен в «Русский Инвалид» постоянным сотрудником. На страницах этой газеты, ставшей при редакторе полковнике Поливанове крупным военным литературным органом, реалистично живописующим быт Армии, еженедельно появлялись фельетоны, подписанные Гр. А.Д. (Град — имя любимой строевой лошади Петра Николаевича).
Статьи Петра Николаевича и его художественные и исторические произведения живо интересовали офицерство, оценившее его тонкое понимание души военного человека, профессиональное описание военного быта, походов, сражений и их участников — от рядовых бойцов до высших офицеров, и с огромным интересом читались на всем необъятном пространстве Российской Империи.
