— Ой, дочушка! Так прошла первая мировая война, потом эта Октябрьская революция, затем гражданскую развязали. Сколько из-за этого разрушений, крови, слез… Комиссары после революции начали все разрушать, богохульствовать…
В тот год в деревне Ново открылась семилетка ШКМ — школа крестьянской молодежи, и я поступила в пятый класс. В ту школу из нашей деревни ходило семеро ребятишек. Каждый день — пять километров туда, пять обратно — и в стужу, и в дождь, и по занесенным снежным дорогам, и по непролазной грязи. В шестой класс мы уже ходили только вдвоем. Я, да Настя Рассказова.
Учились, помню, во вторую смену, домой возвращались поздно. Особенно плохо было ходить осенью: темень, грязь по колено. Полем идти веселей, чем лесом, и мы пели песни, а приближаясь к лесу, замолкали. Лес пугал своей таинственностью, все казалось, что стоит только в него войти, как схватит кто-то страшный. Иной раз и волчьи глаза светились в темноте…
Из школы мы с Настей стали возвращаться все позже и позже. Учитель математики и физики Константин Евгеньевич Белаевский оставлял нас порешать непрограммные, придуманные им самим задачи. Радовался он, да и мы тоже, если решали те задачки «своим» способом! Он загорался, смотрел в наши тетрадки, искренне, как нам казалось, удивлялся нашим способностям и предлагал «раскусить еще один орешек», который якобы и сам не сумел одолеть. Константин Евгеньевич учил нас самостоятельности мышления. Нередко мы «из ничего» делали приборы для физических и химических опытов, мастерили игрушки и разные поделки для украшения класса и школьного зала. А с учительницей русского языка и литературы репетировали, а потом ставили спектакли, да не только в нашей школе, но и в деревнях Замошье, Прямухино, Велеможье (вельможи здесь жили Полторацкие), Тавруево, Обобково, Баранья Гора… Названия все древние. Взять хотя бы Тавруево и Обобково. Здесь была битва против татаро-монгольской орды. Когда татары взяли Торжок, новоторжокская дружина отступила в леса. На помощь ей вышла новгородская дружина. Соединившись, они дали татарам большое сражение. Вот тут оно и было — у Бараньей Горы. Вернее-то не Баранья Гора, как теперь говорят и пишут, а Бранья Гора. Была брань. Здесь наши и остановили татар-то. Здесь и погибли полководцы Батыя — Таврул и Обоб. Их похоронили, а войско без полководцев — ничто. Орда не дошла до Новгорода. Обо всем этом нам рассказывала учительница истории и мы даже всем классом написали на эту тему пьесу.
До сих пор с благодарностью и душевным восторгом вспоминаю я учительницу Анну Дмитриевну. Она, бывало, войдет в класс — высокая, с гладко причесанными русыми волосами, в своей постоянной «униформе» — белой кофточке и черной юбке, как-то по-доброму сверкнет синими глазами, скажет: «Дети, сегодня поговорим об истории нашего родного края», — и мы, зачарованные и гордые, слушаем, дивимся и радуемся тому, что вот какая красивая наша Родина и какие героические были наши предки…
Она нам рассказывала еще о том, что на Бараньей Горе (кстати, горы тут особой нет, а есть несколько холмов, на которых небольшая деревенька с церковью) бывали художники Н.К. Рерих, а позднее К.Ф. Юон. У Рериха о здешних древних местах написана картина «Горец» а Юона — «Табун».
Ходили мы и на экскурсию в знаменитое Прямухино. А знаменито оно было хозяевами имения, его гостями и парком. Парк вместе с деревней и усадьбой основан еще при Петре I — это легенда, а настоящая его история началась с 1790 года, когда здесь поселился молодой дипломат, доктор философии, поэт и переводчик А.М. Бакунин. У Бакуниных было одиннадцать детей. Старший сын Михаил, в молодости артиллерийский офицер, затем член кружка философов и поэтов, и прославил род Бакуниных.
Однажды в наш в класс пришел молодой человек и отрекомендовался секретарем Каменского райкома комсомола. Он рассказал нам о Программе, Уставе ВЛКСМ, а затем спросил:
— Кто желает быть комсомольцем? Прошу поднять руку.
Мы все подняли руки. Через неделю тот же паренек в присутствии учителей торжественно вручал многим из нас комсомольские билеты. Помню, выходили мы по одному к столу, покрытому кумачом, и произносили слова клятвы — быть всегда в первых рядах строителей и защитников своей Родины. Выступали мы впервые, говорили кто как мог, краснея и заикаясь, но с великим наслаждением и гордостью стали носить защитного цвета гимнастерки, подпоясанные широким ремнем с портупеей. На портупее — узеньком желтом ремне — красным огоньком сиял Кимовский значок (КИМ — Коммунистический Интернационал Молодежи). Деньги на эти костюмы мы заработали, разгружая дрова на станции Кувшино. Рассказывали, что эту станцию построила хозяйка здешней каменской бумажной фабрики Ю.М.Кувшинова. На первое прошение, которое она написала царю с просьбой разрешить построить железною дорогу от Торжка до Каменного, протяжением сорок верст, был отказ с мотивировкой мало расстояние. Кувшинова не успокоилась. Наняла частных проектировщиков и договорилась с ними на увеличение в проекте расстояния железной дороги на семнадцать верст. Проект был сделан и царь его утвердил. Дорога была построена.
Вот почему теперь, подъезжая к Кувшинову, поезд начинает вилять то в право, то влево, нагоняя километры. Здесь-то, на станции, мы часто и грузили дрова да разные товары — для заработка, а то и без заработка — на субботниках.
Еще о Кувшиновой. Кроме железной дороги она построила для рабочих больницу, народный дом, две школы, детский сад. На фабрике в ночную смену обязательно кипятился чай в самоварах, рабочие могли и в обеденный перерыв попить чаю с дешевыми конфетами и баранками «за счет конторы» как говорили здесь. После Октябрьской революции Кувшинова сразу же передала все движимое и недвижимое имущество Советской власти. Железнодорожная станция, а теперь и город именуются Кувшиново.
Да, так вступили мы в комсомол. Теперь ко всем нашим делам прибавились комсомольские поручения. Меня и Настю Рассказову от нашей комсомольской ячейки включили в агитбригаду по созданию колхозов в Новском сельском Совете. В бригаду входили уполномоченный райисполкома, председатель сельского Совета, директор нашей школы и мы с Настей — представительницы комсомола.
Первый поход за колхоз — в деревню Жегини. И вот в большой избе, уставленной скамейками, собрались крестьяне. Под потолком две десятилинейные керосиновые лампы, от самосада сизой тучей дым над головами. Уже шестой раз держит речь уполномоченный райисполкома, доказывая преимущества коллективного хозяйства над единоличными. Он говорит о том, что трактором куда легче и быстрее можно вспахать землю, чем однолемешным плугом или сохой, что трактором-то десять десятин за сутки обработаешь, а сохой или плугом работы на всю весну или осень.
