Тут Петька Подгородецкий со своим французским грассе спрашивает:
— А что, отец, номега есть?
Тот показывает на табличку и руками и спиной делает отрицательные жесты, неспешно удаляясь к раскладушке.
Ну, ткнули Петьку пару раз в бок, кричим, ключи показываем. Швейцар издали, с раскладушки, только руки скрещивает и головой мотает.
Минут двадцать пять «дрожжи продавали».
Конечно, сейчас кое-что изменилось, но осталась постоянная боязнь закурить в коридоре или забыть визитную карточку в номере. Всё это настолько въелось в кожу, что сохраняется даже за границей.
Так, например, после долгих ожиданий и отказов «Машина времени» приехала в США. На шестой или седьмой день приводят нас в дискотеку. Первое, что удивило, — это великолепные музыканты, днем записывающиеся на студиях с различными суперизвестными певцами и группами, а вечером уже распрягающиеся в дискотечном угаре. Второе удивление — это контингент: возрастной разброс от 18 до 60 лет. Лихие бабушки в коротких юбках отплясывали с юнцами западные обезьяньи танцы.
Я стою, прижавшись к стенке, всего трясёт. Во-первых, от того, что я в Лос-Анджелесе; во-вторых, что вокруг никаких руководителей тургрупп — полная свобода. Но на всякий случай опасаюсь провокаций — после стольких собеседований и инструктажей боязнь непременных провокаций очень не скоро выветрилась.
Все кругом курят. Я тоже курю — сигареты «Родопи», привёз с родины, чтобы не тратить валюту. Очень нервничаю. Тут подходит один плечистый в черной водолазке, уши прижатые, нос приплюснутый, и берёт под локоть явно с провокационными целями.
— Ты что, не знаешь, что здесь нельзя курить марихуану?
Я в шоке, так как меня приняли за настоящего американца, а также от того, что я сразу понял, что он мне сказал.
Начинаю бормотать, пачку показывать, даже затянуться дал. Уж не стал объяснять, что сигареты болгарские: он и страны-то такой, наверное, не знает. «Рашен» — и всё тут.
Затянулся пару раз, бедняга.
— Сорри, — говорит.
В борьбе с сервисом крепла и набиралась сил могучая советская эстрада и рок-музыка. С годами научились обращаться и с поездами, и с гостиницами, и с самолётами, и даже с пароходами.
Много раз приходилось бывать в круизах и по Чёрному морю, и в загранплаваниях. Каюты обычно двухместные. Сложились уже постоянные пары. Я, например, всё время плаваю с нашим барабанщиком Валерой Ефремовым. Я ведь сам бывший барабанщик, и интересов общих у нас с ним много. То обсуждаем прочитанные книги и просмотренные кинофильмы, то молчим тупо об одном и том же. А когда уже совсем делать нечего, беззлобно ругаемся, кому наверху спать, а кому на нижней койке. Но сначала, как люди опытные, стараемся выбрать каюту поближе к середине корабля, потому что качает меньше, затем отверткой отключается громкоговоритель, так как ночью и утром над ухом орёт непонятный голос: «Двенадцатому срочно к тринадцатому», а иногда «Четырнадцатому очень срочно к пятнадцатому». Потом Валера из привезённой из дома проволоки пристраивает к кондиционеру держатель, в который помещается пара бутылок воды, и мы имеем холодный лимонад. А было несколько случаев — даже выпивали алкоголь.
В Италии приходим в непонятную лавку. Глазастый Валерка быстро из всякой тухлятины на полке выудил бутылку «Алкоголь Пуро», то есть чистый спирт; на этикетке даже огонек изображён: мол, горючее.
Продавец даже ухом не повёл. Мало ли для каких целей мы берём (в той лавке и лак, и бензин, и средство для мойки стёкол продавались), потом услышал русскую речь — сразу смикитил.
— Нон посибиле! — кричит, то есть никак невозможно.
Да еще свои ручки пухлые на груди скрестил и зубы оскалил, как на табличке «Не влезай, убьёт!». Откуда только знает, что у нас на столбах написано.
Ну нам-то что? Мы на «Солнцедаре» росли, камни можем есть. Пожали плечами, заплатили и пошли.
Продавец еще долго за нами бежал: «Аква, аква», — это он на воду намекает. Значит, чтобы мы уж в крайнем случае водой разбавляли в пропорции один к ста семидесяти.
Не надо!!! Валера — химик по образованию. МГУ заканчивал, наверное, уж получше какого-то макаронника знает, где чего добавить.
В три секунды в каюте из одной бутылки «Алкоголь Пуро» шесть «Столичных» приготовил. Будут нас ещё учить!!! Как видите, с умением и сноровкой быт наладить можно.
Вот только с Прибалтикой осечки случались.
Это всё равно как вы собираетесь поднять очень тяжелый чемодан, напрягаете мышцы, делаете вдох-выдох, а он пустой — ну, в общем, «разбежался и упал».
В Риге приходим в кафе. У нас в Москве его назвали бы рестораном, а у них нет — кафе. Швейцар стоит — баки, как у собаки. «Прошу, господа», — говорит по-латышски. Ну, это нам вообще непонятно, хотели было уйти, но пообедать-то надо. Ладно. Зашли, сели. Подходит официант с внешностью и манерами владетельного гранда. Провозглашает меню по-латышски минут десять. Мы, конечно: «Извините, не понимаем». Он — ничего, даже не ударил. «Суп, — говорит, — и второе». Ну, диктовали мы ему то да сё, никак его не собьёшь: стоит с каменной мордой, записывает. Наконец Сашка, чтобы его как-то из транса вывести, говорит:
— И, пожалуйста, четырнадцать стаканов чая…
Гранд одну бровь приподнял и спрашивает:
— С ложэчкамы?..
В Таллин приехали в день какого-то еще всенародного праздника. Концерт только завтра, сегодня день свободный. На вечер ресторан заказан в гостинице «Виру», а днем по старому городу бегали, дыхание веков ощущали.
Я перед поездкой, еще в Москве, себе сапожки ковбойские справил, надел в Таллине с утра, хожу радуюсь. Единственно, что постеснялся джинсы в сапоги заправить: слишком уж было бы знойно.
За целый день набегались, ноги гудят, да я ещё страшно натёр себе икры новыми голенищами. Принял душ, лежу отдыхаю. В восемь часов наш директор всех обошел, предупредил: форма одежды № 1 (пиджаки, галстуки).
Настроение отличное. Я костюмчик надел, галстук повязал, полюбовался — то, что надо, пусть эстонцы умоются. Сапожки натянул — шагу ступить не могу. Края голенищ прямо в больные места впиваются. И надо-то всего лишь носки высокие или там гольфы, а где в полдевятого вечера возьмёшь? Пошёл по товарищам: нет ли у кого чулок длинных или колготок? Так нет.
Заплакал. Не в кроссовках же идти, да и не пустят: Европа чертова.
Открываю гастрольный чемодан: вот отвертка, вот нож — пока не то. Ба! Туалетная бумага! Обмотал на манер красноармейских портянок, надел сапожки под брюки — шикарно.
В ресторане сидим солидно: коньяк, шампанское, официанты скользят неслышно, оркестр шуршит что-то хорошее, красивые пары танцуют медленно.
