Витька потом не удовлетворился общим лапаньем и попытался по-настоящему изнасиловать женщину. Он с еще одним помощником напали на нее в темном переулке, Витька шел первым по очереди, и он уже был близок к осуществлению задуманного, но женщина подняла крик. К месту происшествия подбежал прохожий и дал Витьке такого пинка, что он после этого несколько дней хромал.
Все люди вокруг нас жили очень бедно, а мы беднее многих. Газета, где работал отец, была маленькая, и зарплата ответственного секретаря соответствовала масштабу газеты. Мать, не найдя себе места учительницы, работала на Алюминиевом заводе табельщицей, тоже должность не из высокооплачиваемых.
Люди, освоившиеся с советской жизнью, давно поняли, что на зарплату не проживешь, и искали дополнительные источники существования: кто подхалтуривал, кто подворовывал, кто брал взятки, некоторые умельцы что-то производили или чем-то спекулировали, мои родители ни на что подобное способны не были, не считая возделывания маленького огорода при нашем домике, поэтому мне тоже пришлось сразу же заботиться о трудоустройстве. Первое дело, которое я нашел для себя в Запорожье, это пасти частную корову, за что моей платой были двести пятьдесят рублей в месяц и пол-литра молока в день.
Я взялся за это дело без колебаний. Мне в свое время приходилось пасти большое стадо, а уж в том, что смогу управиться с одной коровой, я не сомневался.
Дело, однако, оказалось не таким простым, каким виделось поначалу. Стадо я пас на больших колхозных лугах, а здесь приходилось искать какие-то заросшие травой пустыри, задворки или узкую полосу отчуждения у железной дороги.
Первый же день моего нового пастушества закончился большим конфузом. В свое время, даже пася стадо, я читал при этом книги, а тут, имея всего одну корову, почему же не почитать?
Зачитавшись, я, по обыкновению, забыл обо всем на свете, а когда очнулся, увидел, что коровы со мной рядом нет. Оглядевшись, я увидел ее далеко, возле железнодорожного переезда, и увидел тетку в красном сарафане, которая с коровой находилась в состоянии противоборства. Приблизившись, я сначала услышал дикий мат, а потом увидел причину столь сильных эмоций. Эта тетка была путевой обходчицей и жила в будке возле переезда. Тут же был у нее огород. Так вот корова забрела на этот огород и хорошо пообедала. Теперь тетка за болтавшуюся на шее коровы веревку тащила ее к себе в сарай. Корова упиралась, вырывалась, мотала головой, иногда даже делала угрожающие движения рогами. Но тетка сражалась, как тореадор, и несчастную тварь постепенно одолевала. Я кинулся на помощь скотине и, хватая ее то за веревку, то за рога, стал тащить в другую сторону, при этом хныкал и ныл, надеясь разжалобить тетку, а она, разъяренная (и можно ее было понять), обзывала меня последними словами и толкала ногой в живот. Хотя корова вела себя как мой естественный союзник, обходчица была намного сильнее меня и ловчее, мое поражение было неотвратимо, когда вдруг на поле боя появился случайный прохожий — мужчина в солдатской форме с медалью «За отвагу». Вмешавшись в ход событий, он поинтересовался, в чем дело, и тут же был послан теткой по всем известным ей адресам.
— Отдай пацану корову! — приказал мужчина и, обложенный еще более виртуозным матом, так толкнул мою противницу, что она повалилась навзничь и заверещала как резаная.
Мужчина сунул конец веревки мне в руки и сказал:
— Тикай, хлопчик, покуда цел.
Что я тут же и сделал. Я бежал со всех ног через пустырь к городу, и корова охотно и весело бежала за мной.
Я вернул корову хозяевам и сказал, что пасти ее больше не буду. Но без работы я не остался, опять приступил к обязанностям няньки. Когда Фаина была здорова, я возил ее в детский сад на пятнадцатый поселок за несколько километров от нас. Когда она болела, я за ней ухаживал дома, и с тремя алюминиевыми судками (судки — это кастрюли, которые надеваются одна на другую и скрепляются одной ручкой) ездил в тот же детский сад за ее обедами.
Между прочим, городской транспорт в описываемое время был еще не очень развит. Трамваи ходили не везде, а автобусов и троллейбусов вовсе не было. Совершенно не помню и не могу себе представить, как одолевали большие расстояния женщины, но для лиц мужеска пола самым распространенным видом транспорта были попутные грузовые машины. Они для таких, как я, никогда не останавливались, да я на это и не рассчитывал. Как все другие мальчики и мужчины, я вцеплялся в борт грузовика, на ходу влезал и на ходу соскакивал. Понятно, что такой способ передвижения требует определенной ловкости, тренировки, тактики и стратегии. Для того чтобы вскочить на проходящий мимо грузовик, надо прежде всего занять удобную позицию на перекрестке или на переезде, то есть в таком месте, где шофер вынужден замедлять ход. И соскакивать надо тоже в таком же месте. Грузовики по степени удобства вскакивания на них можно было условно разделить на несколько категорий. Мне лично меньше всего нравились самосвалы, если была надежда на какой-нибудь выбор, я их избегал. Дальше по степени неудобства были при моем маленьком росте трехтонки «ЗИС-5» — у них слишком высокий кузов. Допрыгнуть можно, но потом приходится преодолевать определенные трудности. Горьковская полуторка была мне как раз по росту. Но лучше всего подходили американские грузовики: «студебеккеры», «форды» и «шевроле». У них у всех борта низкие, а еще задние бамперы, сделанные как будто специально в виде ступенек. Но вообще-то цепляться сзади это еще ничего. В часы пик, когда на попутку одновременно кидается много народу, бывает, приходится одолевать ее сбоку. А это уже совсем небезопасно. И особенно если с внешней стороны относительно поворота.
В искусство езды на попутках входит еще психологическое, а иногда даже и физическое единоборство с шофером. Вообще, большинство водителей понимали, что людям деваться некуда, они и сами на работу и с работы передвигались таким же образом. Шоферы специально не останавливались, но посадке и высадке пассажиров не противились, при высадке, если постучишь по крыше кабины, попросишь, шофер и скорость для тебя специально сбавит. Но было много и вредных индивидуумов. Этих приходилось обманывать. Приближается машина к перекрестку, а ты или на стене читаешь газету, или завязываешь на ботинке шнурок (если у тебя есть, конечно, ботинки) и всем своим видом показываешь, что никуда ехать не собираешься. Шофер поверил тебе, газ сбросил, а ты, вдруг покинув столь ценное чтение, срываешься с места и в два прыжка настигаешь машину, как лев антилопу. Шофер жмет на акселератор, но поздно: ты уже в кузове. Ну, часть шоферов сразу успокаиваются, другие борются дальше. Например, ты ухватился за борт, а он начинает кидать машину из стороны в сторону. Ты болтаешься, как маятник, и, находясь в такого рода движении, очень трудно поднять ногу и поставить на шарнир, соединяющий борт с кузовом. А когда зацепился и перекинул ногу в кузов, в этот момент надо быть особенно бдительным, потому что вредный шофер может резко нажать на тормоз, и ты полетишь вперед, как торпеда, рискуя пробить головою кабину. Если это самосвал, то вредный шофер может поднять на ходу кузов, при этом задний борт откидывается, и ты будешь всю дорогу висеть, за что-нибудь уцепившись, а не удержишься, просвистишь по скользкому дну железного кузова и на полном ходу вылетишь на мостовую. И если при этом не попадешь под другую машину, то и так можешь насмерть вполне разбиться.
