бою за село Филипповское, поручик Евдотьев [179] был тяжело ранен в голову и скончался, не приходя в сознание…
В тот день особенно большие потери в 6-й роте корниловцев понёс 2-й взвод, занимавший позицию напротив моста. Уже под вечер в один из особенно горячих моментов боя командир взвода прапорщик Капранов [180] решил атаковать мост. Он первым бросился вперёд, за ним поднялась с земли его невеста, бывшая гимназистка 8-го класса Ростовской гимназии Вера Покровская [181]. Они никогда не разлучались, даже в боевой обстановке. Когда взвод наступал, Вера всегда шла рядом со своим возлюбленным, а когда цепь останавливалась, то она ложилась за его спиной. И в тот роковой для них обоих вечер Вера кинулась за любимым в атаку. Красные встретили их градом пуль. Под свинцовым ливнем взвод остался лежать и не смог поддержать своего командира. «Взвод понес большие потери за этот день, – отмечал Н. И. Басов, – но к их стыду надо добавить, когда поднялся прапорщик Капранов, то за ним поднялась только лишь его невеста. Пробежал он шагов двадцать и был сражен пулей в сердце. Невеста же его не добежала до него шагов пять, была тяжело ранена в лоб и, не приходя в себя, скоро скончалась. При отступлении, в темноте, с них срезали погоны и положили их рядом. Мы искренне оплакивали эти две молодые жизнерадостные и еще не успевшие пожить жизни, оставленные на поругание и издевательство красным» [182].
День клонился к вечеру. С наступлением сумерек корниловцы получили приказ скрытно отходить к Некрасовской. Когда они подошли к станице и заняли оборону на её северной окраине, значительная часть обоза всё еще не переправилась через Лабу. Телеги сгрудились под крутым берегом у перегруженного жиденького моста. Пришлось часть повозок с беженцами и ранеными направить к глубоким бродам.
Дул студёный ветер и хлестал дождь. В ледяную воду лошади шли неохотно. Несколько повозок течение опрокинуло или унесло на глубокое место, где тонул походный скарб, а раненые отчаянно бились в воде, пытаясь спастись. За Лабой обоз встал обширным табором в ожидании добрых вестей с фронта. А вести эти все не приходили…
Мечты добровольцев отдохнуть за Кубанью растаяли как дым. И хутора, и отдельные дома, и рощи, и каждая складка местности встречали их смертельной опасностью. Чтобы прорвать огневое кольцо вражеских войск, требовался отчаянный порыв. К ночи с 8 (21) на 9 (22) марта прочно закрепиться удалось лишь в двух хуторских посёлках, где армия и остановилась на отдых. Штаб армии заночевал в Киселевских хуторах, которые достались добровольцам в итоге особенно тяжёлого боя. Занятые ими селения были полупустынными. Враждебно настроенные жители покинули свои дома и угнали скот. Кое-где полыхали пожары. Всюду свистели пули. Ночью хутора тоже простреливались. Расставленные в поле аванпосты не спасали от этой опасности.
На тесных поселковых улочках громоздились многочисленные повозки и толпились люди. Многим не хватало крыш, и они пристраивались на отдых прямо на улице, под дождём. Но и под крышами не было покоя – опасались поджогов. Ночью полыхнул дом, где остановились генералы Деникин и Алексеев с конвоем и штабом. Всем удалось спастись. Едва не сгорел чемодан генерала Алексеева – скудная казна армии, что послужило поводом для остроты: «Казённое добро в воде не тонет, в огне не горит!» Но погорельцам было не до шуток…
Ранним утром 9 (22) марта – выступление. Ещё до рассвета на широком степном фронте завязался бой. В авангарде шли партизаны и Офицерский полк. Каждую версту они отвоёвывали с трудом и до полудня продвинулись мало. Но и на месте задерживаться нельзя – части Сорокина напирали с тыла и пытались охватить фланги. Неожиданно на окраине хутора затрещал пулемёт. Пули свистели между домами. Улочки забиты повозками. Обоз начал вытягиваться за околицу и намертво встал в версте от неё. Прикрывать тыл колонны в распоряжение коменданта штаба полковника Корвин-Круковского оставлена лишь охранная рота из офицеров-инвалидов. Оценив их слабые возможности, генерал Корнилов прислал на поддержку свой конвой.
Все главные силы втянулись в бой. Офицерский полк раскинул по огромному полю свои редкие цепи. На них надвигались густые массы красной пехоты. «Отчётливо видны отдельные фигуры в цепях, – вспоминал А. И. Деникин. – Похаживает вдоль них небольшого роста коренастый человек. Шапка на затылке, руки в карманах – Кутепов, командир 3-й роты. В этот день три пули пробили его плащ, но, по счастью, не ранили» [183]. Кое-где поднимались в рост группы офицеров, чтобы перетащить пулемёты на новую позицию. Шли или отползали в тыл раненые. Некоторых из них настигала пуля, и они снопом валились на пашню. Вскоре поднялась и двинулась в атаку вся цепь. Красные не приняли штыковой бой и откатились назад.
Обоз и главные силы сразу же метнулись влево по направлению к селу Филипповское. Они прошли не больше трёх вёрст и вновь встали в ожидании вестей от полковника Неженцева, который с утра штурмовал это село – базу военной организации всего района, где красные окопались основательно. Здесь Корниловский полк понёс большие потери. Красные контратаковали. Почти весь их первый удар принял на себя второй батальон корниловцев. Погиб доблестный и хладнокровный командир батальона полковник Мухин, пал командир шестой роты капитан Петров, был смертельно ранен в голову поручик Евдотьев.
«Встает в памяти бесстрашный полковник Мухин, – писал Н. И. Басов, – который был недалеко от нашего взвода, с его хладнокровной командой, похожей больше на команду на учении, при учебной стрельбе, но не в цепи.
– По наступающему противнику, прицел постоянный… – оборачивается к нам и спокойным голосом добавляет: – Не волноваться, целиться, как следует, и внимательно слушать команду.
Пока идет все это объяснение, густые цепи противника быстро приближаются к нам. Стоишь, а в глазах рябит от этой сплошной черной тучи, движущейся на нас. Команда “Пли!” Раздается дружный залп. Идут частые, дружные залп за залпом, останавливающие эту лавину. Противник отступил и залег на бугре за рекой» [184].
Второй батальон корниловцев принял полковник Индейкин, а шестую роту возглавил полковник Томашевский. Вскоре на правом фланге партизаны и юнкера овладели большим хутором, располагавшемся на открытом месте. «Жители бросили его, уведя лошадей и скот, – писал А. П. Богаевский. – От пуль нигде не было покоя. Одна из них пробила окно и впилась в крышку стола, за которым сидел за обедом я с офицерами штаба, едва не задев одного из них. Приехавший ко мне с приказанием от генерала Корнилова полковник Патронов был тяжело ранен в голову, потерял глаз» [185].
До самой темноты длился горячий бой за село Филипповское. Вражеское огневое кольцо то сжималось, то расступалось. Всё это время обоз стоял в поле. Уже спустилась на
