из первых рук» [408].
Премьер-министр Южной Африки Ян Сматс поинтересовался его мнением о предложении губернаторства Южной Родезии. Черчилль выступил против такого назначения на основании сильных республиканских симпатий в Южной Африке и опасений по поводу «внимания и суждения герцога» [409].
Велись дискуссии о федерализации Британской Вест-Индии. В печатном указателе политического департамента Министерства иностранных дел за 1942 год под именем герцога есть ссылка на «Предлагаемое генерал-губернаторство Британской Вест-Индии в случае повышения до статуса доминиона», – но федерации не случилось [410].
В понедельник, 1 июня 1942 года, герцог прибыл в Вашингтон с частным визитом, чтобы уладить свои дела, а также обсудить вопросы обороны и торговли. Не успел он прилететь, как получил известие о демонстрациях у здания новой авиабазы. То, что было просто забастовкой и маршем в Колониальный секретариат, чтобы лоббировать увеличение дневной ставки заработной платы, быстро переросло в нечто более угрожающее.
Исполняющий обязанности губернатора Лесли Хип и комиссар полиции Реджи Эрскин-Линдоп не спешили с ответом, и к этому времени несколько демонстрантов, многие из которых были пьяны, начали мародерствовать на Бэй-стрит. Несколько человек были убиты и 50 ранены. Некоторые из давних обид, связанных с нищетой и расовыми предрассудками, начали выходить на поверхность.
Герцог немедленно вернулся в сопровождении сотни морских пехотинцев США, посланных Рузвельтом, обеспокоенным безопасностью авиабаз. Было объявлено чрезвычайное положение, порядок восстановили. «Сегодня утром около 1500 сотрудников вернулись на работу, что составляет около 60 процентов ранее занятых, – написал герцог в Министерство по делам колоний 6 июня. – Но пока нельзя сказать, что работа идет нормально, сотрудников охраняют американские солдаты» [411].
Обеспокоенный перерывом в работе над военным проектом и тем, что американцы могут выйти из проекта, Эдуард немедленно приступил к рассмотрению жалоб сотрудников. Они включали проблемы с транспортом для восьмимильной поездки из Нассау на строительную площадку, питание в обеденное время, сроки выплаты заработной платы и дифференцированные ставки оплаты труда для американцев и местных рабочих.
8 июня герцог выступил по радио, пообещав бесплатные обеды, повышение заработной платы на один шиллинг в день и независимое расследование, проведенное отставным судьей по делам колоний Элисон Рассел. Герцог не только столкнулся с гневом мальчиков с Бэй-стрит, которые чувствовали, что закон и порядок нарушены в ущерб им. Правительство Британии было ошеломлено тем, что соглашение, по которому американцы нанимают местную рабочую силу по местной ставке, а не по ставке, выплачиваемой за импортируемую рабочую силу, может быть изменено. Теперь на герцога со всех сторон обрушилась критика.
Кризис, однако, был его стихией. «Особенностью, которая сейчас выделяется среди всех остальных, является тот факт, что в конечном итоге она была решена доминирующей личностью одного человека, Его Королевского Высочества губернатора, – сообщает «Нассау Трибюн». – Его Королевское Высочество подошел к гигантской проблеме спокойно и эффективно… он справился с деликатной ситуацией с тактом и достоинством, решимостью и авторитетом» [412].
Герцог возобновил свою американскую поездку, 15 июня пообедал с Рузвельтом в течение трех часов, а затем 23 июня встретился с Черчиллем. В это же время деятельность Уоллис в Нью-Йорке вызывала беспокойство в Министерстве по делам колоний. Трудно точно установить, что произошло, поскольку многие документы были отредактированы или не сохранились, но Уоллис, похоже, провела серию встреч с Гастоном Хенрихеем, до ноября 1941 года послом Виши в Америке и человеком, за которым внимательно следило ФБР. Не в последнюю очередь потому, что нацистские агенты действовали из его посольства.
«Поскольку наш источник, о котором идет речь, является особенно деликатным и секретным, могу я попросить, чтобы это письмо увидело минимально возможное число людей», – написал Клиффорд Торнли в Министерство по делам колоний в одном из сильно отредактированных отчетов [413]. Одним из них был сам премьер-министр.
Теперь герцог вернулся на острова и столкнулся с новой проблемой – целый квартал зданий между улицами Бэй и Джордж был сожжен дотла, что вызвало подозрения в дальнейших гражданских беспорядках. Оказалось, что это был владелец магазина, поджигающий свою собственность, чтобы получить страховку. Но губернатор заслужил новое уважение, когда было замечено, что он лично руководит операциями по восстановлению улиц.
Однако, несмотря на повышение рейтинга популярности, герцогу по-прежнему было скучно и он был недоволен своей должностью. Писатель Патрик Скин Кэтлинг, в то время восемнадцатилетний офицер-пилот, неожиданно столкнулся с ним на поле для гольфа:
«Герцог, как обычно во время чаепития, был пьян. Не очень пьяный, еще не высокомерный, но достаточно мягкий на голову, чтобы вести свой кадиллак с откидным верхом по фарватерам главного гольф-клуба Нассау. Это было до появления гольфкаров. Очевидно, он был не в настроении для долгих прогулок, в конце концов, он был губернатором… Эдуард дружески помахал мне рукой, когда проезжал мимо меня. Герцог быстро закончил свою игру и значительно опередил меня в баре. На ранних стадиях пьянства у него была очаровательно причудливая, как говорили некоторые, мальчишеская, слегка наклоненная улыбка. Освободившись на вторую половину дня от наблюдения герцогини, он смог предаться игривой неформальности» [414].
Герцог, одетый в лаймово-зеленую рубашку и шокирующие розовые брюки из оленьей кожи, предложил Кэтлингу выпить. «Он стал довольно разговорчивым, задавая некоторые вопросы, которые незнакомцы задают при случайных встречах в баре», а затем предложил: «Давайте прокатимся» [415]. Они направились «за холм» в черное гетто. «На полпути вниз по дальнему склону холма я был удивлен, когда герцог достал армейскую фуражку с алой лентой высшего ранга и небрежно нахлобучил ее на свою ухоженную светлую голову» [416].
Свернув с главной дороги, они поехали «по узкой грунтовой дороге с рядом полуразрушенных деревянных лачуг по обе стороны и объявили о прибытии длинными звуками клаксона» [417]. 15 маленьких мальчиков в шортах выбежали с винтовками в руках. Герцог встал в машине с суровым выражением лица и «приказал мальчикам высоким военным криком «садиться», что они должным образом и сделали». Он «приступил к их обучению в соответствии с протоколом бригады охраны» [418]. Затем Эдуард бросил им несколько серебряных монет. «Как смеялся его превосходительство! Я думал, что он ужасное дерьмо
