– Что это такое – четвёртое блюдо? Кушайте его сами, – проворчал государь.
Ужинал он редко – ограничивался чаем.
* * *
Однажды, находясь в узком кругу императорской семьи, супруга генерал-адъютанта М. А. Паткуль спросила императора, почему он не принимает участия в карточной игре, и получила следующий ответ:
– Я велел подать счет своего проигрыша за прежнее время и, увидев, что в продолжение года проиграл три тысячи рублей, дал себе слово больше в карты не играть. Сколь бедным семьям я мог бы этими деньгами прийти на помощь!
* * *
Николай Павлович не обольщался насчет отношения иностранцев к России, которое часто создавалось прессой на основании впечатлений некоторых ангажированных путешественников. Французскому дипломату Ф. де Кюсси император однажды сказал:
«Среди путешественников попадаются такие, которые приезжают к нам, чтобы лучше заставить верить истине своих публикаций, говоря „я сам видел“. Поверьте мне, Кюсси, что они часто плохо видят или нарочно худо говорят, зная, что критика и скандал, к несчастью, имеют для читателя более привлекательности, чем одна истина».
* * *
Однажды на строевом смотре одна пуговица на обшлаге Николая I оказалась незастегнутой, о чем адъютант доложил, намереваясь исправить оплошность. Государь ответил громко, так, чтобы было слышно всему полку:
– Я одет по форме. Это полк одет не по форме.
Полк тотчас расстегнул одну пуговицу на обшлаге.
* * *
Врач английского посольства в беседе с Пушкиным удивлялся масштабам репрессий в связи с восстанием «декабристов»:
– Все посольство Британии только и говорит, что об удивительном милосердии вашего государя. У нас в Англии по делу о военном мятеже такого размаха было бы казнено тысячи три человек, после чего всех оставшихся сослали бы на галеры.
Тогда жертвами режима «Николая Палкина» стали 130 человек, из них 5 были казнены.
Ботман Е. И. Николай I
* * *
13 февраля 1855 года пришлось на воскресенье первой недели великого поста, а в это воскресенье обычно в церквах совершали обряд «анафемствования». Проклинали бунтовщиков Степана Разина и Емельяна Пугачева и поминали почивших царей. Лаврский иеродиакон Герман провозглашал перед амвоном «анафему» первым и «Вечную память» вторым. И вдруг Герман прогремел:
– Благочестивейшему, самодержавнейшему и великому государю нашему Николаю вее-чная п-а-а-а…
Он опомнился, но певчие на хорах подхватили его и грянули:
– Вечная па-амять!
Митрополит с амвона махал им руками и кричал:
– Многая лета! Многая лета!
Публика в церкви переглядывалась в недоумении. Вышло замешательство.
Но ошибка оказалось пророческой: 18 февраля в первом часу дня Николай I умер.
* * *
«Сашка, в дурном порядке сдаю тебе команду!» – сказал Николай Павлович сыну на смертном одре и, обращаясь ко всем сыновьям, произнёс: «Служите России. Мне хотелось принять на себя всё трудное, оставив царство мирное, устроенное, счастливое. Провидение судило иначе. Теперь иду молиться за Россию и за вас…»
Константин Павлович
(1779–1831)
цесаревич и великий князь, сын Павла I
Великому князю Константину Павловичу всегда была симпатична графиня Розалия Ржевусская. И действительно, по красоте и по уму она была весьма достойна его внимания. Цесаревич любил подшучивать над ее религиозностью. Однажды на балу она указала великому князю на одну даму, называя ее красавицей.
– Вот что значит христианское смирение! – отвечал он ей: – Вы видите сучок в глазу у ближнего, а в своем бревна не замечаете.
* * *
Великий князь Константин Павлович писал так неразборчиво, что иногда его почерк никак невозможно было прочитать. Генерал А. П. Ермолов, находившийся в постоянной переписке с Константином Павловичем, часто говорил ему об этом. Однажды корреспонденты не виделись четыре месяца, за это время Ермолов получил от великого князя несколько писем. Когда они наконец встретились, великий князь спросил генерала:
– Ну что, прочел мои письма?
Ермолов отвечал, что некоторые места разобрать удалось, но остальные места остались недоступными пониманию.
– Ну так принеси их, я прочту тебе, – сказал великий князь.
Ермолов принес письма, но великий князь, как ни старался, сам не мог разобрать того, что написал. Он рассмеялся и обещал впредь стараться лучше.
* * *
Великий князь Константин Павлович отличался горячим нравом, бывал груб и даже жесток. Однажды на полковом учении он с поднятым палашом наскочил на поручика Кошкуля и наверняка зарубил бы его, если бы тот, отпарировав, не отклонил удар и не вышиб палаш из руки князя. При этом поручик сказал великому князю: «Не извольте горячиться». Ученье было прекращено, через несколько часов адъютант князя приехал за Кошкулем и повез в Мраморный дворец. Кошкуль ожидал суда и приговора, но Константин Павлович встретил его с распростертыми объятиями и поблагодарил, за то, что он спас его честь:
– Спасибо тебе! Что сказал бы государь и что подумала бы вся армия, если бы я на ученье во фронте изрубил бы своего офицера?
* * *
Затеи великого князя Константина Павловича бывали довольно жестоки. Свою первую супругу – великую княгиню Анну Федоровну, урожденную принцессу Юлиану Саксен-Кобургскую, – он иногда будил в шесть часов утра и заставлял ее до завтрака играть на клавесине военные марши, аккомпанируя ей на барабане.
Доу Дж. Портрет великого князя Константина Павловича
* * *
При лейб-уланском полку, которым командовал великий князь Константин Павлович, состоял пожилой ветеринар по фамилии Тортус, отлично знавший свое дело, но при этом горький пьяница. Константин Павлович любил Тортуса несмотря на его грубость и непочтительные выходки.
Однажды во время похода великий князь приехал на бивуак и спросил Тортуса, хорошо ли ему при полку?
– В твоем полку нет толку! – отвечал старик, всегда говоривший великому князю «ты».
Как-то раз Александр Павлович пригрозил строптивому ветеринару палками.
– Будешь бить коновала палками, станешь ездить на палочке, – предупредил Тартус.
В другой раз великий князь поблагодарил его за удачную операцию.
– Поменьше хвали, да побольше корми, – отвечал старик.
Александр Павлович рассмеялся, пригласил к себе, досыта накормил и допьяна напоил.
Александр II
(1818–1881)
царствовал с 1855 г
Однажды юный цесаревич Александр Николаевич, проезжая вместе с государем через Царство Польское, посетил армейские казармы. Один немолодой офицер с большим числом наград, почтительно поклонившись Александру, сказал:
